Чорная тайна Есенина

И повторяем, иначе было невозможно. Есенин потерял почву под собой. Под конец своей жизни он не был связан ни с каким классом, ни с какой общественной ни даже литературной группой. Одиночество, о котором он так часто пишет в своих стихах, было, таким образом, далеко не призрачным. В своей поэзии он жил словами и мотивами, которые потеряли всякое значение и смысл в современной жизни (то церковные, то апухтинские). А других образов, соответствующих настроению и быту теперешней — в целом Советской, а не кабацкой — Москвы, он найти не мог. Есенин был некрепок и оторван от жизни, а оторванность от жизни — худший и губительнейший вид одиночества, особенно для тоскливцев. И именно эта изолированность от окружающего, от всего нового и свежего, сделала Есенина таким, каким он был. Теперь это уже ясно многим исследователям его творчества. «Есенин был изломанным человеком» пишет Вяч. Полонский в статье «Памяти Есенина», помещенной в первой книге журнала «Новый мир» за 1926 год, в той же книге, где напечатан «Чорный человек».

— «Поэмы и песни его были подлинным существованием, мучительным и не удовлетворяющим».

«В тесной связанности поэзии с внутренней жизнью, в лирической настроенности его души — ключ к его драме. Жизнь — „каторга чувств“, а поэт — осужденный „вертеть жернова поэм“. Такова судьба стихотворца, замкнувшегося в узком кругу лирики. А выхода из него Есенин не нашел»…

И вот, не найдя выхода из круга, не увидев ничего вне этого круга — Есенин нашел внутри его — страшный призрак «Чорного Человека». В конечном счете возможно, что Чорный Человек — это призрак навсегда ушедшего черного прошлого. Есенин хотел уйти от него, пытался бороться с нам но — это не удалось.

…— «Теперь уже ясно, — продолжает Вячеслав Полонский, — что его (Есенина) устами свои последние… песни пропела „Русь уходящая“, точнее — верхний ее социальный слой, который один только и мог выдвинуть своего романтика».

И дальше замечает Полонский:

— Есенин «избегал городских мотивов. Они не были созвучны его поэтическому сознанию».

Когда же он пытался, преодолев себя, писать о городе, образ его получался «унылым и безжизненным». — «Есенин ничего не разглядел в городе». Однако, городская культура является центральным звеном в современности. Есенин смутно чувствовал это, но, к сожалению:

— «в сознании романтического поэта это обстоятельство отразилось в виде конфликта между его поэтическим мироощущением и действительностью. Здесь источник той главы биографии Есенина, которая обозначена длинным рядом скандалов поэтических и не поэтических… В бытовом, житейском разрезе его лирический мятеж принимал уродливые формы».

Вяч. Полонский совершенно прав. Конфликт между внутренними переживаниями и действительностью привел Есенина ко всему тому, что изображено в поэме «Чорный Человек» и прежде всего — «к осыпающему мозги алкоголю». Так понимает это и Полонский. «Здесь… лежит причина его (Есенина) страсти к вину, в последние годы принявший чудовищные размеры». «А от алкоголя до самоубийства — один шаг». «Достаточно прочесть поэму „Чорный Человек“ — Есенин работал над ней последние два года — чтобы почувствовать мрак, сгущавшийся в его душе».

Действительно, если два года накапливалось то настроение, в котором Есенин находился последние дни своей жизни, то оно должно было достигнуть страшной силы, с которой бороться ужо бесполезно. (Насколько нам известно, «Чорный человек» напечатан в несколько укороченном виде. В самом деле — четыре страницы — для Есенина очень малый результат двух-летней работы).

Призрак «Чорного Человека», уже почти сформировавшийся, два года сопровождал Есенина, два года жил в расстроенном сознании поэта. Невольно начинает казаться, что воплотившись окончательно, он и стал последним поводом, последней побудительной причиной к самоубийству. Есенин захотел сразу от него отделаться — и вот… Есенин погиб…

Думается, что можно сделать некоторые выводы из поэмы о Чорном человеке, который привел поэта к смерти. А выводы эти сводятся к следующему. Если один из известных поэтов два года (а может быть и гораздо больше), думал о Чорном человеке (а может быть и видел его), то несомненно, что и в нашей поэзии и в пашей поэтической среде еще не окончательно уничтожены темные призраки прошлого — безнадежный пессимизм, чертовщина-мистика, больная усталость. С ними необходимо бороться. И, прежде всего, необходимо найти правильные методы этой борьбы Дело вовсе совсем не в том, чтобы поэты обязательно начали писать «р-революционные» стихи. Есенин иногда пытался делать это, и все-таки не нашел спасения. Его стихи о революции оказались только «р-революционными» в кавычках.

От призраков, вроде «Чорного Человека», нужно уходить не в псевдо-революционную трескотню, а просто в подлинную, явственную реальную жизнь, в работу.