Чорный властелин

Ты даже не представляешь насколько... рассказать тебе, что ли, на исповеди?

— Посети занятия в понедельник утром и посмотри на то, как мы учим учеников в нашей школе. А я накажу учителям описать их... план обучения.

После этой плодотворной беседы с Йесусом-Моа я собрал свою команду и отправился знакомиться с откомандированной к нам полусотней. В военных делах я дуб — одно дело «сливать» профессионалам концепции из будущего, и совсем другое — на самом деле командовать солдатами. Так что я дал команду моим бойцам проинспектировать прикомандированную часть, а сам стал «мотать на ус», что и как Берхан с Каасой инспектируют. К солдатам замечаний не было: негус оставил отборную полусотню для охраны наследника. Собственно, встревать было некуда. Мне показалось — лучшее, что я мог сделать для этих солдат, это придумать более продвинутое оружие, а с тактикой они и сами, пожалуй, разберутся. Придумать, например, гранаты — отборные негры, все как один почти двухметрового роста, так и просились в гренадеры.

Чтобы не выглядеть совсем уж унылой какашкой, я спросил полусотника Сэйфэ о его планах на учения и караульную службу. Тут-то он и скис — оказывается, если о караульной службе понятие было — не дай Бог какой-нибудь крокодил сожрёт наследника, — то учения в армии Негуса... не практиковались. Были лишь индивидуальная подготовка и слабый намёк на строевую. Ну что ж, лови порцию «мудрости потомков», мой верный негр.

— В одной старой книге, я прочитал такую мысль: неважно, что солдат делает, главное, чтобы он был занят. Жизнь воина в мирное время не полна развлечений, не так ли? — Сэйфэ вместе с моими бойцами заржал. — Так вот, занять солдат можно просто так, а можно и с пользой. Мне живые памятники особо не нужны. Так что, Сэйфе, подумай о том, чтобы погонять отряды по окрестностям, узнать рельеф местности, составить карты... Пусть воины потренируются в строевой подготовке. В другой умной книге я читал про фаланги Александра Македонского и про его сариссы. И меня почему-то терзает подозрение, что наши копья покороче его копий будут. Оружейник у нас есть, так что попробуйте наделать тренировочных копий и щитов — воины у тебя умелые. Посмотрите, полезны ли длинные сариссы против конной атаки. Когда нет войны, нужно думать, как победить врага в следующей войне. В нашем случае — как побеждать магометан...

В общем, полусотника я загрузил работой. Может, даже толк выйдет.

А вечером у нас исповедь. Чёрт, ну почему, как только кажется, что всё пошло гладко, случается какой-то облом? Мазафака, тудыть её налево. С одной стороны, ну что мне стоит и дальше гнуть свою линию? Схавает же, как миленький. Тем более что из меня верующий... аж два раза в год в Церковь ходил — на Пасху да на Рождество. И все инстинкты вопят: молчи, собака, в тряпочку... Ну, допустим, негусу бы я точно не сказал — сожрёт. Абуну... ну, ему лапшу я на уши навесил, хотя, с иезуитской точки зрения, вроде как и не врал. Но вот исповедь... Что я, Богу буду врать? Тем более что вопрос Веры для меня не стоит. Инопланетяне и природные катаклизмы — херня. Вероятность квантового переноса сознания от удара молнии... не смешите мои сандалии. И не то чтобы я боюсь — наоборот, мне страшно сказать абуну лишний кусок правды... просто врать на исповеди — западло. Неправильно. Может, поэтому я никогда не ходил на исповедь в своей прежней жизни? Но, с другой стороны, попасть под экзорцизм... да пошло оно в жопу — читал я, как в средние века башку сверлили. Башка, может, и не моя, но нахожусь я именно в этой башке...

Колбасило меня долго. Я даже отослал свою команду — мол, развлекайтесь, у вас выходной, а сам пошёл гулять вокруг озера. Лучше бы я этого не делал. Продефилировав в раздумиях минут двадцать, я поднял глаза от земли и упёрся взглядом в раззявленную пасть... бегемота!

— ТВОЮ МА-А-А-А-А-АТЬ!

Рекорд мира по бегу был мне обеспечен. Не знаю, гнался за мной бегемот или нет, но даже если гнался, то не думаю, что он бы меня догнал, выдавая свои тридцать миль в час, о которых вещала википедия. Пришёл я в себя на коне одного из бойцов охранной полусотни около монастыря, причём я понятия не имел, как туда попал. Успокоив дыхание, я обнаружил, что позорно обоссал штаны. Проклятая Африка. В гнусном настроении я организовал себе новую одежду и омовение, а затем уныло поплёлся на исповедь. И смотри же, с одной стороны, исповедоваться меня, по нашей вере, заставить никто не может, но если забить на исповедь и литургию... принца не поймут.