Чортово болото

— Не нужно смотреть на вещи с их плохой стороны, — ответила маленькая Мари, держа лошадь за узду в то время, как Жермен сажал своего сына на перед широкого вьючного седла, обшитого козьею кожей. — Если ваша жена не будет любить детей, вы возьмете меня к себе на будущий год, и, будьте покойны, я буду так хорошо их забавлять, что они ничего не заметят.

VII В ПУСТОШИ

— Ах, да, — сказал Жермен, когда они сделали несколько шагов, — а что подумают дома, увидев, что наш мальчик не возвращается? Родители обеспокоятся и будут его всюду искать.

— А вы скажите дорожному рабочему — там, на дороге, что вы увозите мальчика, и поручите ему предупредить ваших.

— Это верно, Мари, ты очень догадлива, ты! а я и не подумал, что Жани должен был быть здесь поблизости.

— И как раз он живет совсем близко от вашего хутора и, конечно, выполнит ваше поручение.

Так и сделав, Жермен опять пустил кобылу рысью, и Малютка-Пьер был так этому рад, что и не заметил сразу, что он не обедал; но от езды его растрясло и, проехав около мили, он начал бледнеть, зевать и жаловаться, что умирает от голода.

— Вот оно, начинается, — сказал Жермен. — Я так и знал, что мы не долго проедем, и этот господинчик начнет кричать, что он голоден или хочет пить.

— Я хочу пить, — сказал Малютка-Пьер.

— Хорошо, тогда мы заедем в Корлэй в кабачок тетки Ревекки — «На Рассвете». Прекрасная вывеска, но жалкое убежище! Пойдем с нами, Мари, ты выпьешь тоже немного вина.

— Нет, нет, мне ничего не нужно, — сказала она, — я подержу кобылу, пока вы войдете туда с малышом.

— Но я вспоминаю, моя славная девочка, что ты отдала сегодня хлеб от своего завтрака Пьеру, и сама выехала натощак; ты не захотела обедать с нами у нас дома, ты все время плакала.

— О, я не была голодна, я была чересчур огорчена, и клянусь вам, что и сейчас у меня нет ни малейшей охоты есть.

— Ты должна принудить себя, крошка, иначе ты заболеешь. Перед нами еще длинный путь, и не нужно приезжать туда голодными и просить хлеба раньше, чем поздороваешься. Я сам хочу тебе подать пример, хотя и у меня нет большого аппетита; но я все-таки поем, кроме всего прочего, я тоже не обедал. Я видел, как вы плачете, твоя мать и ты, и это волновало мое сердце. Пойдем, пойдем, я привяжу Серку у дверей; сойди же, я так хочу.

Они все трое вошли к Ревекке, и меньше чем в четверть часа хромой толстухе удалось им подать яичницу, весьма приятную на вид, серого хлеба и светлокрасного вина.

Крестьяне едят медленно, а у маленького Пьера был такой большой аппетит, что прошел по крайней мере час, пока Жермен мог подумать о дальнейшем пути. Маленькая Мари сначала ела из любезности; потом мало-по-малу пришел голод: ведь в шестнадцать лет нельзя долго воздерживаться, а деревенский воздух очень требователен. Добрые слова, которые Жермен сумел ей сказать, чтобы ее утешить и ободрить, тоже произвели свое действие; и она сделала усилие над собою и убедила себя, что семь месяцев пройдут очень быстро и она будет счастлива, вернувшись в свою семью и в свою деревню, раз старик Морис и Жермен согласились взять ее к себе в услужение. Но когда она развеселилась и начала уже шутить с маленьким Пьером, у Жермена явилась несчастная мысль показать ей в окно кабачка прекрасный вид на долину, которая с этой высоты была вся такая сияющая, зеленая и плодородная. Мари посмотрела и спросила, видны ли отсюда дома Белэра.

— Ну, конечно, — сказал Жермен, — и хутор, и даже твой дом. Посмотри на эту маленькую серую точку недалеко от большого тополя, пониже колокольни.

— Ах, я его вижу, — сказала девочка и опять начала плакать.

— Я напрасно напомнил тебе об этом, — сказал Жермен, — я делаю нынче одни только глупости! Полно, Мари, поедем, дочка; дни коротки и через час, когда взойдет луна, не будет тепло.

Они вновь пустились в путь и переехали большую пустошь; чтобы не утомлять девушку и ребенка чересчур быстрой ездой, Жермен пускал Серку не очень скоро, и когда они оставили дорогу и приблизились к лесам, солнце уже спряталось.

Жермен знал дорогу только до Манье, но он подумал, что можно бы сократить ее, и пустился через Пресль и Сепюльтюр — дорога, по которой он обыкновенно не ездил, когда отправлялся на ярмарку. Он ошибся в направлении и потерял еще немного времени, прежде чем они въехали в лес, но и въехал-то он в него не с той стороны чего не заметил, и, повернувшись спиною к Фуршу, он взял гораздо выше — в сторону Ардент.

Взять правильное направление помешал ему туман, поднявшийся вместе с ночью, это был один из тех осенних вечерних туманов, которые в белизне лунного сияния делаются еще более смутными и обманчивыми. Большие лужи воды, которыми были усеяны лесные прогалины, давали такие густые испарения, что, когда Серка их переходила, можно было заметить их только по чмоканью ее копыт и по тому усилию, которое она делала, чтобы их оттуда вытягивать.