Чосер и чертог славы

То, чего добивался Аурелиус, не могло осуществиться без выполнения желания Дориген, а поскольку тело ее бывшего супруга не достать со дна, то и ему никогда не будет позволено стать ее новым мужем. И все-таки надо отдать должное Дориген: она обошлась с Аурелиусом любезно, оставив ему формальную надежду.

— Любезно! — возмутился Нед Кэтон. — Типичная женская уловка.

Чосер протянул руку, чтобы успокоить молодого товарища, мол, не спеши выносить приговор, мой друг. Джеффри наслаждался такими моментами, когда аудитория — пусть только из двух человек — была в его руках. Его друзья забыли, где они, забыли про стесненные обстоятельства и даже про шум, что по-прежнему доносился снаружи.

— Итак, Аурелиус еще глубже погрузился в уныние. Он отправился на вершину утеса, куда в свое время ходила гулять Дориген. Там его захватила страшная мысль: не броситься ли вниз, туда, где утонул Арверагус. И, размышляя так, он заметил корабль, несомый приливной волной на скалы, те самые, о которые разбилось судно рыцаря. Это было небольшое судно, и его парус не украшал лев. Вероятнее всего, рыбацкое. В роковой момент оно ударилось о скалы, и горстка людей на его борту оказалась в море. Аурелиус, не раздумывая, бросился по тропинке вниз, которая зигзагами спускалась к подножию утеса. Одного моряка прибило почти к берегу. Он был еще жив и цеплялся за обломок корабля. Только что Аурелиус его видел, но моряк пропал. Добежав до кромки, юноша бросился в воду, хотя и не умел плавать. О чем он в этот момент думал? Хотел ли убить себя? Конечно, это был безрассудный поступок, могущий стоить ему жизни. Возможно, спасение чужой жизни значило для него больше…

Звяканье ключа в дверном замке вынудило Джеффри прервать повествование. Он повернулся с недовольным видом, рассчитывая увидеть Ришара Фуа. Но это был не сенешаль. В комнату вошел Жан Кадо, проводник и переводчик.

— Поспешите, судари мои, — сказал он. — За мной.

* * *

Стоя наверху замковой стены, Гастон Флора и Ришар Фуа наблюдали за приготовлениями, которые шли полным ходом на центральной площади селения. До них доносилось гудение толпы.

— Все документы подготовлены, — сообщил Фуа, поглаживая бровь.

— Документы? — переспросил Флора.

— Вы же знаете, какие в Бордо судьи. Все должно быть подписано и подкреплено печатями, как положено.

— Теперь это едва ли имеет значение, — сказал Флора. — Тем не менее я рад услышать, что все в порядке. Не волнуйтесь, ваша спина прикрыта.

Поутру наскоро отправили правосудие. Против Матьё были выдвинуты обвинения. Группа в составе Фуа, гофмейстера и нескольких старших домочадцев графа бегло рассмотрела свидетельские показания. Гастон Флора не сильно вникал в ход процесса, но о его точке зрения по данному делу знали все без исключения. Матьё, казалось, с трудом осознавал, что происходит. Он всю дорогу тупо молчал, как табурет, на которых сидели его обвинители.

Разумеется, Матьё признали виновным во всем, и теперь ему следовало заплатить по счетам. Под одну из наиболее крепких ветвей каштанового дерева, что росло на деревенской площади, подвели небольшую запряженную мулом повозку. Под руководством Гийема, того веснушчатого человека, который заходил к Чосеру нынче утром, другой помощник Фуа, сидя верхом на ветке и удерживаясь левой рукой, сооружал виселицу. В правой он держал толстый моток веревки. Он явно боялся высоты, и Гийем отчитывал его за то, что тот долго возится. Все время, пока он искал лучшего места, где можно было понадежнее закрепить веревку — так, чтобы та не качалась и не цеплялась за соседние ветки, — с дерева во множестве сыпались белые цветы, садясь, как снежинки, на спину мула и на волосы и одежду стоявшего тут же Гийема.

Тем временем деревенская толпа, которая начиная с полудня все прибывала, не переставала судачить и обмениваться мнениями. Люди не обращали внимание ни на палящее солнце, ни на духоту, предвещавшую скорую грозу. Они забыли про свои дела в мастерских и на поле. На площади царило праздничное настроение. Никто не вступился за Матьё. Для них он навсегда останется дикарем из леса, которым пугают детей. А теперь еще и злым, грешным человеком, который подло убил их хозяина после того, как граф Анри бесстрашно одолел в схватке кабана. Похороны Гюйака должны были пройти дня через два-три. Все как один жители поселения готовились оплакивать своего господина. Не грех оторваться от работы на несколько часов, зато в конце церемонии им обещали обильную еду и выпивку. Но сначала они должны были присутствовать при повешении.

* * *

Охраны за дверью не было. Чосер вопросительно взглянул на Кадо, и тот незамедлительно ответил, что стражники нашли себе более интересное зрелище.