Чрезвычайные происшествия на советском флоте

Давайте, господин Борискин, называть вещи своими именами. Не «под угрозой применения оружия» взошёл Саблин на ходовой мостик. Просто офицеры и мичманы (даже те, кто не был согласен с Саблиным во всём и до конца) разрешили Саблину захватить корабль. Разрешили своим непротивлением, своим самоустранением от хода событий, своим самоарестом. Замок на двери охранял не Саблина от их вмешательства, а самих офицеров от обвинений в соучастии. «Мы были арестованы, изолированы и закрыты».

И всё. И взятки с них гладки.

Ведь даже сам Борискин признаёт, что Саблин фактически был одиночкой. Помогал ему, подстраховывал его лишь один человек — матрос Шеин.

Глава третья МАТРОС ШЕИН

О Шеине я знал только одну подробность: на флот он призывался из города Тольятти. Но даже с такими скудными сведениями удалось его разыскать. Телефонный звонок первому из девяти Шеиных, которых назвала тольяттинская горсправка, попал, что называется, в цель. Трубку сняла мама Александра Шеина. Она же и сообщила, что сын только что уехал в Москву искать штаб-квартиру общества «Мемориал».

— Каким поездом? Номер вагона? Как Саша выглядит? Я его встречу!

— Круглое лицо, самое обычное… Клетчатая рубашка… Короткая стрижка.

На другой день я встречал тольяттинский поезд на Казанском вокзале. В потоке выходящих пассажиров я остановил парня в клетчатой рубашке, круглолицего, коротко стриженного.

— Вы Александр Шеин?

Парень изменился в лице. Мне показалось, он даже отшатнулся…

— Да, я…

Только в эту минуту я понял, как ужасающе прозвучал для него мой оклик. Да он и сам потом подтвердил, что принял меня за оперативника КГБ, который должен был арестовать его прямо на вокзале, поскольку он, Шеин, нарушил подписку о неразглашении сведений о «событиях в Риге 8 ноября».

— Ведь я вёз письмо в «Мемориал», в котором рассказал всё, что мне пришлось пережить на «Сторожевом», на допросах, в лагере. Я рассказывал в нём о Валерии Михайловиче и очень боялся, что кто-то пронюхает об этом и перехватит меня в Москве.

В глазах его стоял не истаявший за пятнадцать лет страх. Я показал ему писательский билет, извинился за неловкое знакомство и увёз его к себе передохнуть с дороги.

Генерал-майор юстиции А. Борискин:

«Закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР, на котором слушалось дело Валерия Михайловича Саблина и его ближайшего подручного — Александра Николаевича Шеина, открылось в Москве 6 июля 1976 года.

Первым заслушивался подсудимый Шеин. О себе он говорил так:

„Я, Шеин Александр Николаевич, родился 7 марта 1955 года в городе Рубцовске Алтайского края… 6 октября 1973 года до ареста проходил военную службу на большом противолодочном корабле "Сторожевой" в должности и звании матроса. В 1973 году до призыва в Советскую Армию был осуждён за хищение государственного и общественного имущества к 1 году исправительных работ“.

По существу дела Шеин, который вопреки штатному корабельному списку „внештатно“ всецело подчинялся Саблину, считаясь, опять же „внештатно“, корабельным художником и руководителем ансамбля, показал следующее:

„5 ноября 1975 года Саблин вызвал меня в каюту… усадил меня на диван и заявил, что разговор будет серьёзным. Он стал рассказывать свою биографию… В разговоре он уделял много внимания недостаткам, имеющимся в нашей стране…

Я спросил Саблина, как он собирается ликвидировать существующий режим?.. Он ответил… Потом я встретился с матросом Буровым. Я хотел узнать, как Буров отнесётся к программе Саблина. Буров выслушал мой рассказ и заявил: "Люблю такие заварухи". Я Бурову сказал, что сам не знаю, прав ли Саблин, не является ли он шпионом. Тогда Буров испугался и сказал, что он пока подождёт принимать своё решение до выявления реакции других членов экипажа корабля. Если другие поддержат Саблина, то и он это сделает“.

В тот же вечер Шеин прослушал автобиографию и будущее выступление Саблина перед офицерами и мичманами, записанные на магнитную ленту. У него снова возникли сомнения. Он собрался поделиться ими с комсоргом минно-торпедной боевой части, членом КПСС Авериным. Но прежде решил заинтриговать его, спросив, как он смотрит на то, чтобы „поработать на органы Комитета государственной безопасности“. Аверина это заинтересовало, и он ответил, что согласился бы „поработать“. Вместе с тем довольно терпимо и даже с пониманием отнёсся к тому, что возможна попытка „одного из офицеров захватить и угнать корабль“. На это он ответил, что не стал бы „закладывать“ этого офицера. Тогда Шеин более подробно изложил план и программу Саблина, и Аверин согласился поддержать их. Матросу Саливончику Шеин сообщил лишь то, что 8 ноября на корабле произойдут крупные события, и посоветовал держаться около него, Шеина. Потом был разговор с Манько и Лапенко. Причём последний безапелляционно заявил, что такие, как Саблин, — просто ненужные люди. Правда, тут же смутился и даже как будто испугался. Шеин успокоил его, сказав, что этот разговор останется между ними.