Чтец сокровенных желаний (СИ)

Ассила вздрогнул, перестал припадочно кивать головой и взглянул на меня глазами полными слёз. От неожиданности я осел на пятую точку. Никогда прежде, даже в самые тёмные времена я не видел слёз в глазах отца.

— Я сам во всём виноват! Это я приказал тебе жениться на Дариане, и он наказал нас за дерзость. Жажда власти затмила мой рассудок. Я забыл, что альфы — раса приближённых к богам, почти равная им по силе… — горестно проговорил он, промокнув глаза кружевным платочком.

Несмотря на трагичность момента в моей голове появилась догадка, сразившая меня окончательно. Отец всё это время находился в унынии и рыдал без явных причин. Одним словом, вёл себя также как и я, пребывая в женском теле. Очевидно, на нас влияла неожиданная беременность. Я слышал раньше, что некоторые беременные женщины очень болезненно на всё реагируют.

Я потрясённо взглянул на отца. Вдруг лицо отца посерело. Прижав платочек к лицу, он выскочил из-под одеяла и стремглав пронёсся в уборную. Оттуда послышались странные звуки, шум воды и трёхэтажный мат. Отец крыл по-чёрному какой-то грёбаный токсикоз. Я не сумел припомнить, что это за болезнь и с тревогой ждал возвращения Ассилы из уборной.

Через некоторое время отец вернулся в комнату, слегка пошатываясь. Его руки дрожали, лицо стало белее мела. Выворачивало его знатно. Не говоря не слова, отец прошёл к кровати, прилёг, накрылся одеялом и отвернулся к окну. Я понял, что разговаривать со мной он больше не хочет. Встал с колен и тихонько покинул комнату. Ощущал себя так, будто стал свидетелем падения колосса. Боль за отца разрывала меня на части. А я так опрометчиво принёс магическую клятву не мстить Дариану.

Разрываемый на части болью и яростью, я побежал к храму Шора. Ранее сканируя пространство замка в поисках отца, я заметил слабые эманации божественной силы в одной из башен замка. Мне требовалось спросить Шора, за что он поступил так с отцом. Ведь он служил Шору верой и правдой почти тысячу лет, возвеличивая его культ.

Гнев переполнял меня. Я чувствовал несправедливость: «Отец не заслужил такого наказания. Как он будет смотреть в глаза мужчинам из клана, если кто-то узнает о случившемся?!» Однако у дверей храма притормозил, заглянул в себя, успокаиваясь: «Кто я такой, чтобы осуждать божество?! Шор не станет слушать меня. Разгневается на мою дерзость и сотрёт в порошок. Для него я пылинка на дороге мироздания…» Я забегал по узкому коридорчику башни туда-сюда. Думал, как мне помочь отцу и не разгневать Шора. Тысяча лет верной службы не помогли ему…

Наконец, решившись, я зашёл в храм. Полумрак и царивший здесь холод навевали мысли о склепе. Отмахнувшись от них, я прошёл к алтарю и бухнулся на колени. Остатки гнева боролись во мне с привычным подобострастием, испытываемом перед божеством. Я смотрел на золотую статую Шора до рези в глазах, прежде чем воззвал к нему:

— Шор, милостивый покровитель всей Поднебесной! К тебе взываю! Избавь моего отца от непосильного бремени. Если о его состоянии прознают другие, он больше не сможет служить тебе так неистово. Прошу тебя, прости нас и освободи от наказания, — я склонился в земном поклоне.

— Ха-ха-ха! — раздался презрительный смех над моей головой. Я несмело распрямился и посмотрел не статую. На её пьедестале сидел юноша, такой же огненно-рыжий как мой отец. Несмотря на внешнюю юность, от него веяло невероятной силой и могуществом.

— Дети — благословение небес! А ты, смертный, назвал их наказанием! Твой отец был великим, таковым и останется. На то моя воля! Ассила жаждал получить наследников, я их ему дал… — и божество снова рассмеялось, сотрясая воздух и стены башни.

— Но… — попытался возразить я, однако Шор остановил меня, подняв божественную длань. Я застыл одеревеневшим истуканом, вдыхая через силу.

— Рождение детей удел женщин… И брак следует заключать между мужчиной и женщиной… Твой отец попрал предопределение небес, попросив благословить брак между мужчинами. Власть твоего отца превосходила возможности смертного, таковы же последствия его деяний…

Со страхом я смотрел на безмятежный лик божества. Шор не жалел своего последователя. Он говорил о равноценности наказания за совершённый отцом проступок.

— Это я просил… — неимоверно напрягая голосовые связки в безвольном теле, проговорил я.

Божественный юноша лишь многозначительно ухмыльнулся, и исчез в мареве мельчайшей золотой пыльцы.

Я без сил рухнул на каменный пол. Неожиданно внутри всё скрутило, к горлу подступил тяжёлый комок. Меня затошнило. Превозмогая боль в восстанавливающемся теле, я поднялся с пола и быстрее пошёл к выходу, шаркая непослушными ногами. Боюсь, божество разгневается ещё пуще, если меня вывернет в его храме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍