Чтец сокровенных желаний (СИ)

Было больно дышать, и казалось незачем жить дальше. «Чего ждать от чужих, когда родные по крови так легко предают?» Я посмотрела на небо, и увидела стаю белых голубей. Свободных и прекрасных. Казалось, мир подал мне знак, что в произошедшем нет моей вины… Я чиста, как эти голуби, и могу жить дальше красиво и свободно.

В школу я не пошла. Бродила вокруг дома, сидела на скамейке в парке, любуясь облаками на небе и первыми цветами на лужайке. К обеду я вернулась домой. Мама сидела на кухне перед пустой чашкой из-под кофе, словно выжженная изнутри.

— Дашенька, теперь мы будем жить одни… Мы справимся! — на её глазах выступили слёзы. — У меня хорошая работа, и он обещал нам помогать, — мама не смогла назвать его по имени или отцом.

— Мама, он просто ошибся, и уже раскаивается, — попробовала я оправдать его поступок.

— Нет, Дашенька. Если уж человек однажды преступил моральный запрет, то легко может нарушить его снова. Ты должна чувствовать себя в безопасности в своём родном доме… По большому счёту родительский дом — единственное по-настоящему безопасное место для женщины, по крайней мере, пока в дом не заберётся ненормальный вор или не начнётся война, — с грустной улыбкой иронично заметила тогда мама. После этого я больше не видела мужчину, который когда-то был моим отцом.

Решение развестись далось маме нелегко. Она выбрала меня, за что я ей очень благодарна. Она ни разу не пожаловалась, и не обвиняла меня в том, что я забрала у неё мужа. Наоборот стала лелеять меня ещё больше, чем раньше. Однако я всю свою жизнь буду чувствовать вину перед ней. Если бы меня не было, то мама смогла бы прожить счастливую жизнь замужней женщины.

Происходившее в последующие годы не было лучше или хуже. Всё те же взгляды, преследования, неприличные предложения со всех сторон. Но они не могли быть ужаснее, чем предательство отца или домогательства дядюшек и двоюродных братьев. К тому же ощутимые успехи в боевых искусствах возродили во мне чувство уверенности в себе. Я привыкла к липким взглядам и похотливым мыслям окружающих. В целом разглядывание с эротическим подтекстом длится не более 3-х минут. Только полные духовные уродцы растягивают его на минут 15–20, с калейдоскопом изощрённых поз. Таких немного, но встречаются. С годами я научилась на раз-два выявлять их в толпе, и избегать любых контактов с ними.

После того как устроилась на работу и завела личное авто, эта сторона жизни общества вообще перестала затрагивать меня. Наконец, я начала жить умиротворённо, отсекая опостылевавшие мне эротические переживания. Быть девственницей меня вполне устраивало, к тому же я загорелась идеей достичь просветления.

И вдруг это внезапное попадание на Паллейн, мужское тело и всплеск сексуальной активности. Следует признать, что 30 % того, что я вытворяла будучи Дэриком, шло от меня. Это были сладкая месть и одновременно вызов самой себе. Я вела себя развязано и дерзко, именно так как когда-то поступали или воображали мужчины вокруг меня. Прежде я не могла себе такое позволить, ибо подобное безнаказанно могут вытворять только мужчины.

И вот физически я вновь девушка, вновь субъект сексуального интереса. И уже завтра возобновится эта мышиная возня. Противно, но куда от этого деться! Разве что уничтожить всё мужское население Паллейна одним махом, ради своей комфортной жизни. Но так, к сожалению, нельзя», — вздохнула я.

Посмотрела на тёмное небо с бледным ночным светилом. «Мама, я постараюсь скорее вернуться к тебе. Я не оставлю тебя одну, и не променяю на мужчину, как попаданки из разных книг. Я всегда помню и ценю всё, что ты сделала для меня…»

Глава 29. Вампиры

Даша

Совсем рядом раздался шорох, затем едва слышно щёлкнула сухая веточка. Я настороженно прислушалась. Где-то совсем рядом находился мужчина. Ощутила его взволнованный эмоциональный фон. По позвоночнику пробежал холодок страха — «Вот уже начинается!» Ещё раз скрипнула сухая ветка, и на балкон возле меня с ближайшего дерева спрыгнул парень.

— Эх, жизнь моя — жестянка! Нигде покоя нет! — эмоционально прошептала я, роняя парня на пол. Для надёжности заломила ему руки за спину и зафиксировала шею, прижав коленом. — Ты кто такой? Зачем в женское общежитие среди ночи лезешь? — спросила сердито. — Впрочем, на второй вопрос можешь не отвечать, — проговорила я более миролюбиво и слегка склонилась к лицу парня, который сдавленно что-то пробормотал. — Повтори, а то я не поняла! — потребовала я, немного ослабив давление коленом.

— Я, Далвир… хотел… поговорить… с вами… принцесса.

Наконец, разобрав слава, я подскочила, как ужаленная. Тут ко мне почти наставник пожаловал, а его мордой в пол уложила.

— Прости, Далвир, не признала… — чувствуя себя виноватой, я отошла в дальний угол балкона.