Чтица Слов

- Я благодарна вам за спасение сына. - Впрочем, особой благодарности в тоне не звучало. - Что вы хотите в оплату ваших услуг?

Иттан не колебался.

- Ну а что может хотеть человек моего достатка? Конечно же, денег.

- Я заплачу сполна, - пообещала Леневра и отворила дверь, едва не припечатав той подслушивающую Таю. - Прошу прощения, - хмыкнула она, а Тая пристыженно покраснела.

- Это она сама... я просила остаться, а она...  - затараторила Алика.

Тая шагнула внутрь комнаты. Иттан лежал на громадной кровати, застланной простынями цвета молодой травы. Его глаза смотрели в потолок, но когда Тая сделала боязливый шажок вперед, мужчина отреагировал улыбкой:

- Ну как тебе здешний прием?

- Ты меня видишь?! - обрадовалась Тая, но после столкнулась с абсолютно слепым взглядом.

- Я помню звук твоих шагов, - сказал Иттан, вздыхая. - Получи у Леневры Рене деньги, и можем идти.

- Почему ты не сказал ей...

- Что я граф? - Иттан прикрыл веки; ресницы тенью упали на изнеможенное лицо. - Я расскажу тебе позже, но, поверь, теперь я - никто.

Кольнуло в сердце. Тая упала на краешек кровати и, чтобы смести прочь печаль и тревогу, долго сидела рядом с Иттаном, рассказывая ему, насколько велик дом.

- А книги! - она глотала окончания. - Их столько! Десятки! Нет, сотни! Нет, что больше сотен?

- Тысячи, - подсказал Иттан, поглаживая запястье Таи.

- Да-да, тысячи! А ещё я ела пирожное. Оно такое... невкусное, - призналась и тяжко выдохнула. - Я-то ожидала, что оно будет очень сладкое, а оно почти безвкусное.

Иттан рассмеялся.

- Зачастую в этой части города ожидания не соответствуют действительности.

Тут в дверях показалась Алика.

- Хозяйка зовет, - выплюнула она.

Судя по тому, как служанка пыхтела, пока вела Таю обратно в гостиную, ей досталось за самовольную прогулку.

Леневра вручила Тае мешочек, набитый монетами (девушкапостеснялась пересчитывать те в присутствии хозяйки дома, а потому просто привязала на ремень брюк) и сообщила - впрочем, не сильно-то гостеприимно, - что Иттан и Тая желанные гости в доме рода Рене. После она удалилась по - конечно же - неотложным делам.

Когда Тая передала слова Иттану, тот покачал головой:

- Нежеланные. Скажи-ка, тебе есть, куда идти?

- Ну да. - Тая взвешивала на ладошке мешок с деньгами, пытаясь определить, сколько внутри.

- Тогда выходим немедленно. - Он тяжело поднялся, нащупал руку Таи.

Проститься с Рейком не удалось - тот спал под действием какого-то лекарственного снадобья. Потому вскоре Иттан и Тая стояли за воротами. Запах миндальных пирожных и книжной пыли таял под ветрами верхнего города. Вечерело, и звездная ночь расстилалась над столицей.

- И куда дальше? - Тая растерянно огляделась.

- Куда угодно. Главное - не оставляй меня.

28.

28.

- И всё-таки почему ты не рассказал о себе? Почему не попросил связаться с родителями?

Высоченные дома и каменные ограды верхнего города затерялись за очередным поворотом, и неприметная парочка (мало ли бродяг околачивается в Янге) перебралась во владения средней - принадлежащей лавочникам и многочисленным конторам - части столицы. Ставни позакрывали, на двери навесили тяжелые замки. Рыночную площадь на ночь перекрывала стража. Но Тая и не стремилась пойти у всех на виду. Она выбирала самые неприметные улочки и щели.

-  Для родителей я перестал существовать в тот миг, когда гарнизон пал, - ответил Иттан. - Пойми, мой отец - не обычный вояка, он лучший из лучших. Солдаты слагают легенды о его подвигах. Король лично вручал ему награды. А тут я...

Он замолчал, но Тая не стала выпрашивать подробностей; чувствовала - сам расскажет. Душу вообще сложно обнажать перед кем-то, будь он чужаком или своим, и нельзя требовать выпотрошить её побыстрее.

- Командующий должен сражаться и погибнуть за свой отряд на поле боя, но я струсил, предпочтя сбежать, - резанул Иттан. - Для моего отца это непростительное преступление. Я должен был умереть со всеми, вот в чем дело.

- Но ты не умер. - Тая погладила ладонь Иттана, будто уверяя себя: он жив, он настоящий. Он не исчезнет, как магический шарик света, зовущийся «светлячком». - Твои родители примут тебя.

- Возможно. - В голосе появилось отрешение. - Но важны не только родители. От общественного мнения не деться, нет. Только не в столице. Дезертирство - это отпечаток на всей карьере, на всей жизни. Дезертиру не найти приличной работы. Ни одна женщина из высшего света не согласится стать его женой. - Иттан дернул плечом. - Да и бес с ней, с женщиной. Но клеймо это не смыть ничем, кроме смерти. Едва я переступлю порог дома, набегут  газетчики; люди, некогда звавшиеся друзьями, начнут обходить меня стороной. Не только меня, но и мать, и отца. Зачем жить в вечном угнетении, если можно просто признать: Иттан Берк мертв. Я кто угодно другой. И я живой.

Несправедливо. Ведь он не сделал ничего плохого. Не он убил коменданта, не он пустил подводников, не он вымаливал пощаду, пока те крушили всё подряд. Он просто спасся. И потому должен пострадать?