Чтица Слов

Так было до тех пор, пока Трауш не застал свою леди в саду. Она стояла недвижно, зачем-то вытянув правую руку, и сжимала-разжимала пальцы.

- Что-то не так? - спросил Трауш с опаской.

- Я слышу истинную силу, - просто сказала Сольд. - Она льется внутри меня.

И крутанула запястьем. Высокий лорд прислушался чутьем к жене. Та была спокойна.

- Не понимаешь? - продолжила, улыбнувшись. - Во мне неоткуда взяться истинной силе, я же пустышка. Пока не наполнюсь ею извне - она не появится. Но магия пребывает. Смотри.

Из-под её пальцев вырвалась маленькая снежная буря.

Трауш переводил взгляд с рук жены на её живот. Он понимал, на что Сольд намекает.

- Думаешь... ребенок?

- Возможно, ему суждено стать великим колдуном. - На щеках заиграли ямочки.

Но дни текли друг за другом, и тихая радость медленно сменялась растерянностью. Сольд всё чаще пропадала в библиотеке, читала о магии. Писала матери, и та уверяла, что в их роду дети никогда не проявляли себя в утробе.

В тот вечер, спустя семь месяцев со дня зачатия, Трауш возвращался домой в дурном расположении духа. Сердце чуяло неладное. Леди не обнаружилось в спальне, не было её ни в саду, ни в столовой.

Мертвенно-белая Сольд лежала без сознания посреди библиотеки. Губы её посинели. Щеки впали. Она дышала тяжело и тихо, почти неслышно. А сквозь большой живот проглядывались очертания ноги или руки. Ребенок пинал мать.

На сей раз лекарь осматривал Сольд с тревогой. Шептал что-то, пересыпал порошки. Позвал жреца, и вместе они долго изучали очнувшуюся леди. Та безропотно выполняла все их указания.

- Ваш сын напитался стихийной магией. - Вердикт был страннен.  - Тот выброс, который случился зимой, после вашей стычки с братом, полностью перешел в плод. Ребенок - не просто маг. Он - сама стихия. А стихия всегда голодна.

- Ему не хватает моей силы, понимаешь? - добавила Сольд. - Он будто ест её. Мне приходится потихоньку тягать резерв из теней, потому как иначе я полностью истощаюсь. Мне страшно, - впервые призналась жена.

С того дня Трауш перестал считать то, что росло внутри высокой леди, сыном. Оно было монстром. Чудовищем. Тварью, недостойной жизни.

Но на предложение избавиться от младенца Сольд - напоминающая скелет, обтянутый кожей - отреагировала категорическим отказом:

- Это наш первенец, и я готова умереть за него, если придется.

Траушу пришлось смириться с волей жены.

Он появился на свет в середине лета. Роды были мучительно долгими, но когда они кончились, а на грудь матери положили вопящего младенца, Сольд расплакалась.

Трауш услышал первый крик сына и всхлип супруги не слухом, но чутьем, бродя по кабинету взад-вперед, не находя себе места - Сольд не допустила его до спальни. Хмыкнул и залпом осушил стакан виски. Уже не первый стакан. Все шестнадцать часов родов он не покидал поместья.

Ждал.

Надеялся, что произойдет чудо, и пуповина обовьет шею младенца. Задушит его в чреве.

Но тот справился.

Что ж, ребенку было суждено жить. Пока.

2.

Сегодня, спустя две недели после родов, Сольд впервые вышла из спальни, чтобы поприсутствовать на завтраке. Ребенка она отдала кормилице, и Трауш, признаться, был рад, что наконец-то остался наедине с женой. Слуги, прочувствовав настроение высокого лорда, расставили блюда и беззвучно удалились кто куда.

В столовой повисло молчание настолько тяжелое, какого не случалось даже при первых встречах Трауша с будущей леди. Сольд вся напряглась и на каждый звук реагировала быстрым поворотом головы - ждала, что заревет сын. Трауш долго и вдумчиво промазывал кусок булки сливочным маслом, изведя половину масленки. На все его попытки завести непринужденную беседу супруга реагировала скупым: «Угу», «Да-да», «Конечно».

- Я так не могу! - вздохнул он и ударил ножом по столу. Сольд моментально обернулась на звяканье посуды. - Или ты поговоришь со мной нормально, или я сейчас же увезу тебя в город и запрещу появляться в поместье до момента, когда сыну исполнится восемнадцать.

- Трауш... - одними губами прошептала Сольд.

- Что не так? - Лорд встал и застыл за стулом супруги. Положил ладони на её плечики, прикрытые серой шалью. - Ребенок с кормилицей, она позаботится о нем. Ничего не произойдет, если ты посвятишь один час мужу. Поговори со мной, молю тебя.

Легонько помассировал тонкую шею, но напряжения снять не смог. Сольд словно сковало ледяной броней.

- Нашему сыну нужно имя, - сказала она после долгой заминки (и в дальнейшем повторяла эту фразу так часто, что Трауш запомнил, как изгибаются губы на каждой букве). - Я знаю, ты... опасаешься его, но он растет прекрасным малышом и никогда не причинит мне вреда.

- Я обязательно подумаю над этим сегодня же. - Пальцы пробежались по выступающим позвонкам. - Позавтракай. Ты не притронулась к еде.

Овсяная каша с фруктами, которую раньше супруга обожала, давно остыла и расплылась по тарелке малоаппетитным месивом. Столовые приборы лежали так, как их уложила прислуга. Сольд даже не пыталась поесть.

- Мне не хочется. Можно я пойду? - спросила его точно надзирателя и глянула так жалобно, что у Трауша кольнуло в сердце.