Что будет дальше?

В кармане защитного комбинезона у Линды лежал пульт дистанционного управления камерами и освещением. Одно нажатие на кнопку — и прямая трансляция из потайного подвала сменилась на экранах долгим стоп-кадром. Линде, к ее удивлению, пришлось подождать несколько секунд, прежде чем девочка, голову которой по-прежнему закрывал плотный мешок, медленно повернулась в ее сторону. В тот же миг Линда вновь надавила на кнопку пульта.

«Так станет понятно, что она что-то услышала… но что именно — останется за кадром».

Они с Майклом уже давно поняли, сколь важно в искусстве продажи любого, даже столь экзотического, товара умение подразнить потенциального клиента. Линда медленно подошла к кровати.

По едва заметному движению головы пленницы было видно, что она внимательно прислушивается к приближающимся шагам. Вплоть до этого мгновения она не произнесла ни единого слова. Линда прекрасно знала, что страх действует на людей по-разному: одни начинают неистово кричать и плакать, другие — безутешно молить о пощаде, третьи впадают в истерику, почти по-детски. Впрочем, существовал и еще один тип людей: объятые ужасом, они впадали в отчаяние, замыкались в себе и отказывались от любого контакта со своими мучителями и похитителями. Линда пока не понимала, как поведет себя Номер Четыре, какой именно будет ее реакция на происходящее. Таких молодых «актрис» в их шоу еще не бывало. Это добавляло остроты впечатлений и Линде, и Майклу: ведь непредсказуемость щекотала нервы не только зрителям, но и режиссерам.

Линда встала на отмеченную мелом точку возле изножья кровати. Она заговорила нарочито бесстрастным, монотонным голосом, стараясь скрыть собственные возбуждение и интерес. Ни одной эмоциональной фразы, ни одного слова, подчеркнутого интонацией. Необходимо было остаться внешне холодной и невозмутимой. Впрочем, запугать пленницу это отнюдь не мешало — у Линды был уже накоплен немалый опыт: она умела спокойно, но весьма убедительно высказать самые жуткие угрозы, а затем воплотить их в реальные действия.

— Молчи. Не вздумай сказать хоть слово, пока я тебе не разрешу. Не двигайся. Не смей кричать или дергаться. Просто сиди и внимательно слушай. Будешь вести себя хорошо, и я не сделаю тебе больно. Если хочешь выйти живой из ада, в который ты угодила, придется делать то, что я велю. Ты должна повиноваться мне беспрекословно. Делай что сказано — и не важно, что ты по этому поводу думаешь и нравится тебе это или нет.

Девушка, сидевшая на кровати, напряглась всем телом и задрожала, — впрочем, при этом она не произнесла ни слова.

— Это правило — самое важное. Позже я расскажу тебе остальные.

Линда сделала паузу. В глубине души она была почти уверена, что девушка сейчас либо расплачется, либо наконец начнет молить о пощаде. Но Дженнифер по-прежнему хранила молчание.

— С этого дня тебя зовут не так, как раньше. Твое имя — Номер Четыре.

Линде показалось, что из-под мешка донесся едва слышный сдавленный стон. Что ж, это было вполне допустимо и ожидаемо.

— Если тебя о чем-нибудь спрашивают, ты должна отвечать. Все ясно?

Дженнифер кивнула.

— Отвечай!

— Да, ясно, — поспешно поправилась Дженнифер, голос которой из-под плотной ткани прозвучал неестественно глухо.

На мгновение Линда задумалась: пленница вела себя иначе, чем она ожидала. Попытавшись представить себе, что сейчас ощущает девушка с мешком на голове, она злорадно усмехнулась и подумала: «Что, детка? Это тебе не учительнице у доски отвечать».

Впрочем, вслух она этого не произнесла. В ее планы не входило менять бесстрастную тональность беседы, взятую с первых секунд трансляции.

— Давай-ка я тебе кое-что объясню, — все так же монотонно произнесла Линда. — Итак, Номер Четыре, все, что ты знала о мире, что составляло до сих пор твою жизнь, более не существует. Кем ты была, кем хотела быть, все твои родственники, друзья, все, что было тебе знакомо, — этого больше нет. На всем свете есть только эта комната и то, что в ней будет происходить.

И вновь в наступившей тишине Линде пришлось догадываться о том, что творится с пленницей, по едва уловимым сигналам, посылаемым ее телом. Судя по дрожи, бившей Дженнифер, та вполне поняла услышанное.

— С этого дня ты принадлежишь нам.