Что будет дальше?

Вымученная улыбка показалась на лице мисс Льюис в ответ на хвалебные восклицания научного руководителя. Адриан же подумал, что, должно быть, девушке в столь нежном возрасте нелегко знать о подобных вещах и помнить имена серийных убийц, печально прославившихся своими извращениями.

Глава 14

Во мраке, в который погрузился ее мир, Дженнифер отчаянно пыталась выстроить сколько-нибудь связную последовательность того, что с нею произошло, и понять, где же она находится. Собравшись с мыслями, девушка попробовала собрать воедино все, что ей удалось выяснить с тех пор, как она пришла в себя. Итак, она находится в каком-то, судя по всему, подвальном помещении. Похитители по какой-то причине не убили ее, а оставили в живых. Кроме того, Дженнифер прекрасно отдавала себе отчет в том, что, чему бы ее ни учили в школе, что бы ни подсказывал ей личный жизненный опыт, ни то ни другое не подготовило ее к тому, что случилось.

Она бы и рада была убедить себя, что ошибается, что сможет вспомнить какие-то инструкции относительно поведения в подобных ситуациях. Но это был, конечно же, самообман: никому и никогда не приходило в голову готовить подростка к такому кошмару.

Дженнифер поймала себя на том, что сидит, опустив руки на колени и сложив ладони, словно в молитве. Почему-то эта поза ей не понравилась; она нарочито медленно развела руки и сжала их в кулаки.

Кровать с матрасом, цепь, ошейник, походный туалет на расстоянии нескольких шагов — все это погружало Дженнифер в тоску и уныние. Но еще хуже ей становилось, когда эмоции брали верх над мыслями и боль, усталость, крайнее напряжение мысли в попытках понять, что происходит, сменялись чудовищными картинами будущего, которые рисовало девушке воображение. Волны страха накатывали на нее с новой силой. Дженнифер чувствовала, что в любую секунду может сорваться: разрыдаться, закричать, а то и вовсе потерять разум от ужаса. Ее сознание, как срикошетившая пуля, судорожно металось между поисками рационального объяснения и истерикой.

Едва ли не ежеминутно Дженнифер мысленно повторяла себе: «Ты жива. Несмотря ни на что, ты до сих пор жива».

Как только ей удавалось хотя бы немного подавить в себе страх и отчаяние, она начинала сосредоточенно прислушиваться и принюхиваться. Возможности осязательного восприятия этого нового мира были ограничены длиной цепочки, прикрепленной к ошейнику. Тем не менее девушка не оставляла попыток нащупать, услышать или учуять что-то, что объяснило бы ей, где она находится.

Дженнифер сидела на краю кровати, опустив босые ноги на прохладный бетонный пол. В желудке ныло от голода, хотя она вовсе не была уверена, что в таком состоянии смогла бы что-нибудь съесть, даже окажись в ее распоряжении стол, полный сказочных яств. И хотя ее опять мучила жажда, Дженнифер сильно сомневалась, что у нее хватит духу сделать хотя бы глоток, если даже мучители ей предложат воды.

Если не считать ее собственного дыхания, в комнате не было слышно ни звука.

«Тебе придется привыкать жить в двух мирах», — сказала себе Дженнифер. Меньшим из них было темное пространство, ограниченное объемом наброшенного на ее голову мешка. Большой же мир представлял собой подвальное помещение, в котором ее заперли похитители. Дженнифер дала себе слово, что приложит все силы, чтобы понять, как устроен каждый из этих миров. Ведь если сидеть сложа руки и сдаться на милость похитителей — ничего хорошего не выйдет: непонимание очень быстро уступит место беспросветному отчаянию.

Тогда останется только ждать самого страшного — конца.

Дженнифер приходилось буквально ежесекундно бороться с паникой и отчаянием, готовыми в любой момент полностью овладеть ее сознанием.

Сначала она было решила для себя, что вспоминать о том, что с нею случилось, не нужно: от этого становится только хуже. Затем она все же взяла себя в руки и попыталась вспомнить пережитое — хотя бы для того, чтобы сложить из обрывков воспоминаний образ своих похитителей. Дело это оказалось нелегким: стоило Дженнифер вспомнить свою последнюю прогулку по знакомой с детства улице, по тротуару, на котором она знала каждую трещинку в асфальте, как слезы наворачивались на глаза и вокруг становилось еще темнее. У Дженнифер отобрали все — все, что у нее было, и от осознания этого кошмара сердце девушки готово было остановиться. Тем не менее, преодолев очередной приступ головокружения, она собрала в кулак всю силу воли и твердо сказала себе: «Дженнифер, не отвлекайся на то, что сейчас тебе не нужно. Сосредоточься на главном». Она сама себе удивилась, улыбнувшись при воспоминании о том, что в школе ей больше всего на свете не нравилось, когда учителя обращались к ней примерно с теми же словами: «Дженнифер, сосредоточься на том, что мы сейчас проходим, не отвлекайся. Ты была бы круглой отличницей, если бы перестала отвлекаться на все подряд…»

«Ну хорошо! — с вызовом произнесла она про себя, будто бы в ответ на претензии учителя. — Я вам покажу! Я сосредоточусь!»