Что будет, то и будет

«Следователь: Итак, вы оказались преступным образом в Израиле 2080 года.

Камский: Почему это преступным? Я заплатил деньги и получил то, за что платил. Разве есть закон, запрещающий репатриацию в будущее?

Следователь: Спрашиваю я. Вы вернулись два года спустя. Что заставило вас это сделать?

Камский: Ну… У меня оставались кое-какие деньги. И еще — я два года работал на приисках бадырок…

Следователь: На приисках чего?

Камский: Бадырки — это такие… Ну, вроде украшений. Добывают их из незонита, и хозяин не хотел платить больше трехсот шекелей в час. Но я работал по десять часов и накопил, чтобы вернуться.

Следователь: Незонит… Хорошо, об этом потом. Вы хотите сказать, что жить в Израиле восьмидесятого года вам не понравилось?

Камский: Да чтоб я… Лучше с арабами воевать, чем с бюрократами, чтоб они так жили! Нет, вы подумайте: выходишь из дома, платишь налог за выход. Заходишь — плати налог за вход. Приходишь в офис, плати за то, что дышишь кондиционированным воздухом. Купил я супервизор — классная штука, скажу я вам, — так с меня содрали три месячных пособия за то, что приобрел предмет не первой необходимости. А на бадырки, думаете, я сам пошел? Из биржи труда направили, и не смей отказаться, иначе пойдешь на принудительное перевоспитание. В дурдом, иначе говоря.

Следователь: А скажите, какая партия у власти в восьмидесятом году? Авода? Ликуд?

Камский: Тмимут! Новая какая-то…

Кстати, вы обратили внимание — следователь ударился в политику, чего не должен был делать. Но — продолжим.

Следователь: Но ведь вы, тем не менее, имели виллу в Кейсарии, вертолет фирмы „Даяцу“ и супервизор „Сони“!

Камский: Вот именно! Вокруг виллы одни арабы, потому что Кейсарию отдали палестинцам в пятьдесят третьем. Вертолет летает только на полтора километра, потому что я, видите ли, на учете, и удаляться от города мне запрещено. А супервизор все передачи переводит на иврит и любой сюжет заканчивает неизменным „Благословен будь, Господь наш…“ согласно встроенной программе министерства по делам религий.

Следователь: Надеюсь, решив вернуться, вы не нарушили законов будущего? Иначе вам придется отвечать сразу по двум статьям…

Камский: Конечно, нарушил! А как бы я еще вернулся? Есть ведь закон. Если не прожил в стране положенных пятнадцати лет, шиш уедешь. Ни билета не продадут, ни визы не получишь, а сунешься за разрешением, пойдешь в дурдом. Как же, только ненормальный захочет уехать из такой благословенной страны! Конечно, я пошел к… Неважно, вам-то все равно до них не дотянуться.

Следователь: Подпишитесь здесь и здесь. И вы еще ответите за свое вранье…»