Что было, что будет...

Тут ей попался на глаза Джеф, вышедший из зала под руку с Вероникой. Волосы у него были уже не синие, а черные как смоль. Цвет был не совсем натуральный, сразу ясно – крашеные. Вид у Джефа был несколько экстравагантный, но глава оргкомитета великодушно закрыла на это глаза. Олимпия с облегчением вздохнула – пронесло! Хоть эта проблема разрешилась благополучно.

Джеф поймал на себе взгляд Олимпии и пренебрежительно ухмыльнулся. И снова в Олимпии поднялась волна раздражения. Не парень, а само нахальство, хоть, надо признать, весьма смазливый! Видно по всему, он из тех молодых, что мнят себя умнее всех и, уж конечно, во сто раз умнее чьих-то там «предков».

Олимпия не могла отделаться от мысли, что Вероника пригласила его специально, чтобы позлить ее. С тех пор, как мать и отец буквально заставили ее идти на этот бал, Вероника будто задалась целью делать все назло. Да, она уступила им, но никто и ничто не заставит ее воспринимать этот бал всерьез, а тем более еще и делать вид, что она счастлива, что она в восторге от этого представления!

Девочки подошли и расцеловались с отцом и мачехой. У Джинни все еще был расстроенный вид. Фелиция похвалила наряды и прически, а Фрида расцеловала внучек со слезами на глазах.

Когда с семейными съемками было покончено, девушки с кавалерами и родней наконец отправились в банкетный зал, где был накрыт ужин.

Олимпия сидела между Вероникой и Фридой. Рядом с Джинни заняли места Чонси и Фелиция. Все шло гладко до той поры, пока в середине ужина Чонси не поднялся из-за стола, чтобы выйти.

Вероника сидела за столом, скинув палантин на спинку кресла. Иначе она просто не могла приступить к ужину – атлас скользил по плечам и сползал на кресло. И она, и мать совсем забыли, по какой причине на ней этот палантин. И вот сейчас Чонси, как громом пораженный, остановился за ее спиной. Потом перевел изумленный взгляд на Олимпию:

– Это что такое? Вы что, ошалели?!

Олимпия не понимала, что на него нашло, единственное объяснение – Чонси перебрал за столом. Фелиция, казалось, была удивлена не меньше, но тут Олимпия увидела, что Чонси пристально смотрит на татуировку на спине у дочери.

– Вы обе спятили, что ли? Как ты могла допустить? – Он испепелял Олимпию взглядом.

– Видишь ли, Чонси… Ты должен понять, девочка выросла, выскользнула из клетки и вырвалась на свободу. Я же не могу всю жизнь следовать за ней по пятам…

– Ничего более мерзкого в жизни не видел! Чтобы немедленно удалила, иначе учебы ей не видать – я больше платить не буду!

Похоже, плата за обучение детей в колледже стала для Чонси наилучшим инструментом шантажа и давления на бывшую жену. В последнее время он стал часто повторять свою угрозу.

– Не думаю, что сейчас уместно это обсуждать, – попробовала успокоить его Олимпия.

За их столом все напряглись и ждали развития событий, не очень понимая, в чем дело, ведь татуировку заметил только Чонси. Вероника, покрасневшая и возбужденная, повернулась к отцу:

– Прекрати шантажировать маму! Мне восемнадцать лет, я сама захотела это сделать. Мама ничего не знала.

– Вероника, это ни в какие ворота не лезет! – грохотал отец, так что все в зале стали оборачиваться. – Если ты готова себя так изуродовать, то тебе место не здесь, а в тюрьме, среди всех этих татуированных мерзавцев!

Олимпия испугалась, что Вероника сейчас пошлет отца куда подальше и разразится нешуточный скандал у всех на глазах. Все внимание и так уже было приковано к их столу. Чонси и всегда-то не был человеком деликатным, а после выпитого он и вовсе не собирался сдерживать себя. Он был так взбешен, что даже Фелиция пришла в изумление.

– Папа, я не буду с тобой это обсуждать! Это же глупо – так реагировать! – Вероника поднялась и теперь смотрела отцу в лицо. – Это всего лишь татуировка, это не преступление! Лучше выпей еще стаканчик, уверена, тебе станет легче, – ледяным тоном закончила она и вышла из-за стола. Видя, что она уходит, поднялся и Джеф.

Все повернулись вслед девушке и ахнули, увидев во всей красе ее разрисованную спину, так возмутившую Чонси. Фелиция так и обомлела и немедленно объявила во всеуслышание, что ее дочерям такое и в голову бы не пришло. Возможно, в этом она и была права – ведь ее старшей дочери исполнилось лишь тринадцать. Но кто знает, что девочка выкинет через пять лет?!

Олимпия усмехнулась: кто-кто, а она-то знала, что все проблемы у Фелиции еще впереди, причем ближайшие пять лет – самые трудные. Тут уж старайся не старайся, а держать детей в узде больше, чем они позволят, никак не удастся. Олимпии прихоть дочери тоже была не по душе, но она с удивлением отметила про себя, что Вероника с честью вышла из ситуации и повела себя намного достойнее, чем ее отец.

Чарли переглянулся с матерью, он явно пытался успокоить ее хотя бы взглядом, призывая прекратить спор. И Олимпия продолжила ужин. Все за столом последовали ее примеру, старательно делая вид, что ничего страшного не произошло.

После ужина к Олимпии подошла одна из мамаш и сочувственно сказала: