Что человеку надо

Официант принес ведерко с бутылкой. Летчики встали и торжественно чокаются.

Наискось от кафе — собор. На паперти нищие; у одного вместо носа дыра, другой показывает прохожим обрубок ноги в струпьях. В церкви много женщин: они толпятся возле алтаря чудодейственной богородицы, некоторые подвешивают к статуе крохотные руки и ноги из воска — они благодарят богородицу, которая залечила раны мужа или сына. Звенит колокольчик; все стали на колени. Худой монах в дерюге начинает проповедь:

— Огнем испытует отец любящих его…

Сеньора Рибера пишет письмо сыну в действующую армию: «Я обливаюсь слезами»… Муж приписывает: «Будь достоин мундира, который ты носишь. Да здравствует генерал Франко! Любящий тебя отец».

В парфюмерном магазине продавец об'ясняет актрисе Лоле: «Это самые лучшие духи берлинского производства. Французских мы больше не держим — французы помогают красным». Лола говорит: «Да, они известные мерзавцы», но духов не берет.

Жена губернатора решила поднести золотой кубок полковнику фон Сасницу. Девушки обходят магазины с подписным листом: «На героических летчиков». Владелец книготорговли дал десять песет. Ювелир ответил: «Нет мелких».

Вчера в кино показывали шведского короля, он играл в теннис. Старый рекете встал и крикнул:

— Да здравствует король Испании!

Четыре фалангиста набросились на него; один проткнул ножом его щеку. Администратор, чтобы успокоить публику, пустил пластинку с «Джовинепой».

В штабе сидит генерал Очандо, человек тучный и слабохарактерный. Больше всего на свете он любит бридж. Полковник фон Сасниц говорит:

— Вы отправили в Кинто абсолютно негодный полк. Ваши офицеры, вместо того, чтобы обучать новобранцев, тратят три часа на завтрак и три часа на обед. Солдаты снова не пошли в атаку. Почему мы должны жертвовать нашей авиацией?

Генерал молчит. Ему хочется сказать заносчивому немцу: «Я не позволю разговаривать со мной, как с мальчишкой. Кто открыл Америку — вы или мы? Кто прогнал Наполеона? Мы старая нация»… Вместо этого он говорит:

— Ничего не поделаешь… Мы давно не воевали; мы отсталая нация… Я скажу, чтобы выполнили все ваши указания…

Директор «Арагонского кредита» отправил семью в Париж:

— Это долг главы дома! Теперь я готов умереть на посту…

Каждый день в город привозят раненых. На прошлой неделе открыли два новых лазарета. Жена бухгалтера Мендеса плачет:

— Второй месяц нет писем…

Соседка ее утешает:

— Говорят, что папа предложил перемирье.

Все спрашивают друг друга: «Когда же это кончится?» Ясновидящая Тереса гадает за песету. Иногда она говорит: «Через сто и один день» иногда: «Через семь лет». Вчера опять призвали двести человек. К тюрьме никого не подпускают; а в комендатуре говорят: «Справок об арестованных не даем».

За железнодорожником Пелайо пришла полиция: донесли, будто он слушает радиопередачи красных. Его ведут по двору. Во всех окнах перепуганные лица. Булочник Алехандро говорит жене:

— Значит, их снова расколотили.

Ночью кто-то написал углем на стене гимназии: «Скоро придут наши!»

Барабаны, — это солдаты идут на фронт. Впереди на лошади толстый майор; солнце бьет в глаза и он жмурится.

В сторожке возле моста унтер и три фалангиста играют в карты.

— До чего подлецу везет! Снова девятка…

Часовые громко зевают. Внизу едва шевелится желтая река: мост перекинут через глубокое ущелье.

Маноло говорит:

— Надо подождать.

Он хочет убрать заставу без выстрелов — недалеко деревня, там стоит отряд гражданской гвардии.

Фернандо пошел в разведку. У него все карманы набиты удостоверениями, а на груди ладонка.

— Кончили играть. А те ходят…

Далеко крикнул петух. Из ущелья потянуло сыростью. Скоро два…

— Сходи еще.

Возле моста Фернандо окликнули; он показал документы:

— В город за мукой…

Он говорит Маноло.

— Трое. Остальные спят.

Они поползли вниз. Один фалангист успел вскрикнуть. Ему ответило эхо.

Маноло торопился:

— Давай шашку!

Он работал с любовью, заботливо, как будто чинил мотор.

— Бегите.

Он поджог шнур и побежал наверх. Ему показалось, что это веселая детская игра.

Весь день они пролежали в пещере. Блеяли овцы, собака лаяла. Под вечер Маноло сказал:

— Отсюда двадцать километров, дойдете до света. Как увидите крест на горе, поворачивайте направо. Там ни души.

— А ты?

— Здесь аэродром недалеко. Они в пять вылетают… Беспроигрышная лотерея, обязательно расшибутся… Только это надо делать одному. Вы идите, а я завтра перейду.

Фернандо отозвал Маноло в сторону:

— Я останусь.

— Зачем это тебе? Ты молодой…

— Какой молодой? Двадцать лет. Кажется, не мальчик… Ты что хочешь говори, а я без тебя не пойду…

Фернандо до войны был чертежником; на фронт он пошел вместе с Маноло. Он белобрысый, лицо в веснушках, вечно в кого-нибудь влюблен, худой, но ест за троих, а смешлив, как девчонка.

Маноло поглядел на него и улыбнулся:

— Чорт с тобой, оставайся!

Они простились с товарищами на перевале. Сюда не заходят даже пастухи. Камни. Внизу — те же камни, река, редкие деревушки.

— Педро, зайди к Кончите, скажи: «Маноло здоров» и точка.

— Да ты сам скоро приедешь…

— Все равно зайди.

Он кричит вдогонку: