Необычаен сюжет романа. Казалось бы, заурядная ситуация — неволя девушки в родительском доме — символизирует утверждение: вся нынешняя Россия — «подвал», где все люди — узники и рабы. Освобождение женщины из-под родительского ига и обретение личного счастья происходит в неслыханных доселе моральных и экономических формах и имеет символический социальный смысл. Классический «треугольник» оказывается вовсе не традиционной «семейной драмой», а своеобразной моделью новых отношений между людьми. В этом сюжете, наконец, как ни странно, сам сюжет не играет подчас ведущей роли и временами чуть ли не «исчезает» как таковой, о чем автор открыто оповещает: «Я не из тех художников, у которых в каждом слове скрывается какая-нибудь пружина, я пересказываю то, что думали и делали люди, и только; если какой-нибудь поступок, разговор, монолог в мыслях нужен для характеристики лица или положения, я рассказываю его, хотя бы он и не отозвался никакими последствиями в дальнейшем ходе моего романа». Таким образом, если перефразировать слова Чехова, можно сказать, что в романе «не все ружья стреляют».
Поэтому необычайна, «своевольна» и композиция книги: начало, вырванное из середины, продолжительные беседы автора, ласковые, задушевные, взволнованные — с героиней, иронически снисходительные — с Марьей Алексевной, углубленно-серьезные, подчас патетические — с «публикой», саркастически издевательские — с «проницательным читателем» (причем беседы эти — как, например, «Отступление о синих чулках» — могут прерывать повествование буквально на полуслове); наконец, сны Веры Павловны, четырежды вторгающиеся в действие. Автор все время присутствует на сцене, не прикрываясь никакой маской, во всей полноте своей личности, своих убеждений, пристрастий, вкусов, открыто произносит свои суждения о происходящем, объясняет, проповедует, раскрывает суть своих эстетических, общественных, этических взглядов.
Нельзя сказать, что новации все эти были беспрецедентны; напротив, они возникли на прочной базе традиций русской и мировой литературы. Так, например, если говорить об авторском «вмешательстве», то ближайшими по времени предшественниками тут были Пушкин с «Евгением Онегиным» (представляющим, кстати, замечательный пример «свободной» композиции вообще) и Гоголь с «Мертвыми душами». Только если у Пушкина и Гоголя авторские отступления диктовались как бы непосредственно лирической потребностью автора, то публицистически заостренные авторские монологи Чернышевского сознательно подчинены прежде всего логике и потребностям той сквозной
Да, именно мысль автора и является основным двигателем романа. Ход авторских размышлений образует сюжет, диктует композицию, создает и вводит новых героев, объединяет в одно целое личности, судьбы и события.
И если рассматривать книгу с этой точки зрения, окажется, что все «ружья стреляют», и притом строго в одну цель.
Вначале перед нами — сугубо частная судьба девушки, задыхающейся в мирке, границы которого обозначены такими типами, как Марья Алексевна и Сторешников.
Эта судьба типична. Отсюда и вырастает тема освобождения тысяч таких же девушек — «сестер» Веры Павловны — из семейного рабства.
Но и это оказывается лишь одной из частных сторон общего, а именно — «женского» вопроса, проблемы эмансипации женщин.
В свою очередь, эта проблема упирается в еще более общий вопрос — вопрос об эмансипации человеческой личности вообще, об освобождении
Такова логика судьбы одной женщины.
Сходным образом, с той же целеустремленностью, развиваются и частные линии судьбы героини.
Для подлинного освобождения женщины недостаточно вырваться из-под родительской опеки, недостаточно обрести собственную семейную жизнь — нужна еще и экономическая независимость. Так возникает идея мастерской, а затем и сама мастерская.
Одновременно это средство экономического освобождения становится и средством помощи «сестрам», которые, подобно самой Вере Павловне, стремятся к независимости, превращается в общественный долг служения людям.
Однако в реальных условиях действительности «мирное» служение людям, «мирное» выполнение общественного долга оказывается невозможным. Встает вопрос о служении «немирном», о преобразовании революционном.
Такова логика общественной деятельности героини.
Полная свобода женщины немыслима без равноправных отношений в семье. Брак с Лопуховым, помогшим Вере Павловне обрести самостоятельность, кажется ей счастьем, но вскоре оборачивается драмой. Это брак без подлинной любви, что даже в лучшем случае предполагает несвободу — обоюдное самопожертвование, обоюдную моральную связанность. Наконец, конфликт разрешается: Лопухов «исчезает», Вера Павловна находит семейное счастье в браке с Кирсановым, основанном не только на дружбе, взаимном уважении и общности идеалов, но и на глубоком чувстве.