Что день грядущий нам готовил?

Герберт Уэллс умер в 1946 году, а спустя несколько десятилетий искусство предсказания начало добиваться статуса признанной науки. Методология переключилась с хитроумных догадок на статистический анализ, теорию игр и компьютерное моделирование. К предсказателям этой генерации относятся авторы «Года 2000» Герман Кан и Энтони Винер, чьи просчеты нередко упоминались в этой книге. Тем не менее их научные методики породили и несколько совершенно точных прогнозов.

Вскоре после изобретения лазера, когда возможности новой техники еще не были оценены до конца, двое футурологов пообещали ей большое будущее, не только военное, но и коммерческое. Сегодня мы пользуемся лазерными устройствами, расплачиваясь в кассе со сканером штрихкодов, проезжая автоматический пропускной пункт на платной дороге или корректируя зрение в кабинете глазной хирургии. Кан и Винер верно предвидели, что медицинская наука создаст удобные противозачаточные средства и психоактивные препараты для борьбы с душевными расстройствами, подавления гиперактивности и концентрации внимания. Они предсказали современные технологии передачи данных в банковском деле и кредитных системах, не говоря о расцвете пейджеров, «карманных телефонов» и любительской видеосъемки. Кан и Винер даже изобразили нечто близкое к сегодняшнему дистанционному обучению, предположив, что самостоятельная учеба «на основе компьютеризованных программ» станет обычной в XXI веке.

Элвин Тоффлер, будучи скорее журналистом-популяризатором, чем ученым, также проявил немалые способности «заглянуть за поворот»; особенно ему удавалась прогностика социальных трендов. В 1970 году, когда вышла его книга «Шок будущего», миллионы американцев состояли в различных клубах вроде организаций добровольной пожарной охраны или устроенного по масонскому образцу благотворительного Ордена Оленей. Сегодня интересы большинства скорее ограничены домом и семьей (этот новый феномен исследовал политолог Роберт Патнем в книге «Игра в кегли в одиночку: коллапс и возрождение американского сообщества» [46]). Тогда же Тоффлер отметил, что все больше людей, не желая пускать корни на одном месте, уклоняется от участия в местных выборах и общественных собраниях. Схожие тенденции он обнаружил в сфере занятости: прежнее стремление работать до старости в одной компании уступало новому — персонал нанимается под конкретный краткосрочный проект и не привязан к «делу всей жизни». Что там Америка — даже в Японии, некогда служившей образцом пожизненной связи сотрудника с корпорацией, молодые все чаще планируют несколько раз сменить работу до выхода на пенсию.

Тоффлер верно предугадал и новшества в семье — еще в то время, когда в этой сфере действовали множество социальных табу. Он считал, что воспитание детей после развода суд будет во многих случаях доверять отцу; пока эта практика не стала обыденной, но применяется уже гораздо шире, чем в семидесятые. Тоффлер предвидел распространение «сборных семей», где брак у обоих супругов повторный и они вместе воспитывают детей от своих предыдущих союзов. Но самое поразительное его предсказание — о том, что однополым парам разрешат усыновление. Тогда, напомню, гомосексуализм в Америке считали душевной болезнью, полиция с одобрения общества разгоняла тайные сходки геев, а до первых выборов должностного лица, не скрывающего этих пристрастий, оставался добрый десяток лет.

Другой футуролог, кого мы встретили в этой книге, Фердинанд Лундберг, также сделал целый ряд умных предположений, особенно насчет тенденций в экономике США. В отличие от многих коллег, Лундберг считал «маловероятным» серьезное урезание 40-часового стандарта рабочей недели и притом точно предвидел, что автоматизация производства наряду с другими факторами сократит отряд промышленных рабочих — именно таким двойным трендом характеризуется постиндустриальный этап в Америке и Западной Европе. В прямой связи с этим Лундберг столь же верно предсказал падение численности и влиятельности профсоюзов. В начале шестидесятых они объединяли до четверти самодеятельного населения США. Сейчас в них состоят менее 9 % работников частного сектора — самый низкий уровень за последние 75 лет.

Несмотря на высокие зарплаты «синих воротничков» и нехватку вакансий в офисах, еще многие, входя на рынок труда, будут выбирать специальности, «требующие сложной подготовки». В самом деле, сегодня очевидна прямая зависимость индивидуальных доходов от уровня образования. Необученным же предстояло «влиться в массу неквалифицированных полуиждивенцев». Как и ожидал Лундберг, реальные зарплаты работников с образованием не выше школьного стали быстро снижаться с начала семидесятых.