Что для России лучше

«Патриотические» группировки никогда не имели устойчивого электората, и сами они не были представлены сколько-нибудь устойчивыми партиями, поэтому их результаты были чисто случайными. Кроме того, следует иметь в виду, что по своей сути это различные эманации советского, то есть левого типа, поэтому их избиратель легко отходит хоть к КПРФ, хоть к партии власти (если усматривает в ее деятельности «державные» мотивы). В 1993 г. все «патриотические» голоса достались ЛДПР, в 1995 г. «патриоты» (тогда это были КРО, блоки Руцкого и Говорухина) собрали около 8%, в 1999 г. — чуть более 1%, в 2003-г. — 10% (из коих 9 «Родина»). В последнее время, с одной стороны, национал-патриотические настроения, получают все большее распространение, но, с другой, представляя (в т.ч. и по этой причине) главную опасность для власти, будут лишены возможности организационно оформится, да и сами они никогда способностью к этому не отличались. Поэтому, будучи способны собрать при нормальных условиях до 15% голосов, они едва ли получат и 5-7% (если вообще «патриотическая» партия будет допущена к выборам).

Что касается ЛДПР, то она с появлением Путина объективно тоже стала «лишней» партией, но, подобно «Яблоку» держится традицией голосования за лидера (и с куда большим успехом). Причем, в отличии от «Яблока», возможны обстоятельства, при которых ее популярность может несколько возрасти (если власти вздумается проявить уступчивость в геополитических вопросах). Но едва ли в этом году власть даст ей эту возможность.

Конечно, до конца года властью и некоторыми партиями еще могут быть сделаны какие-то резкие движения, могущие повлиять на результаты выборов, но сюрпризов (в худшую или лучшую сторону) в декабре можно ожидать разве что от СПС и ЛДПР, остальной спектр достаточно стабилен.

Впрочем, все эти соображения о результатах выборов в Думу значат бесконечно мало. Говоря о перспективах тех или иных участников выборов, следует иметь в виду, что, во-первых, оно целиком и полностью зависит от поведения существующей власти и ее отношения к этим участникам, а, во-вторых, что, какими бы они ни были, они ровно ничего не значат до тех пор, пока эта власть существует. И даже что-то неожиданное, что отдельными участниками может восприниматься как успех или неудача, на самом деле ни на что не повлияет. Потому что власть «устаканилась».

Представим, например, что партии власти ко всеобщей радости остальных получат в сумме всего около трети голосов (допустим, ЕР 25-27 и СР 7-8, или ЕР около 30, а СР 5-6 и не пройдет), а КПРФ — аж все 30, СПС, ЛДПР и «Родина» — по 7-10, т.е. все пройдут. Ни одна из партий, имея треть мест, не могла бы контролировать Думу, но только не партия власти, которая легко обошлась бы и четвертью. Коммунисты ничего не смогут сделать даже в союзе с «Родиной», потому что никогда не будут иметь большинства, «демократы» или ЛДПР — тем более, а вот ЕР, по самой своей природе способная вступать в союз с кем угодно (тогда как объединение против нее всех остальных невозможно ни при каких обстоятельствах), всегда обеспечит себе большинство при проведении конкретных решений. Причем ей вовсе не надо «поступаться принципами», она именно такова, что той или иной частью своей политики действительно соответствует интересам и представлениям остальных партий.

Для того состояния общества и государства, в котором они находятся после всех пережитых событий, это вообще идеальная власть, альтернативу которой представить невозможно. И если бы обстоятельства оставались неизменными, она могла бы существовать чрезвычайно долго. Запас финансово-экономической прочности велик, как никогда, свобода политического и идеологического маневра — безгранична, оппозиция — бессильна и бесперспективна.

Но мы не на острове, и обстоятельства имеют обыкновение меняться. Поэтому нынешняя власть просуществует ровно столько, сколько будет способна адекватно отвечать на те «вызовы», с которыми ей придется столкнуться. То есть, проще говоря, насколько окажется конкурентоспособной. Это, собственно, ключевое слово, которое рано или поздно кладет конец любой власти, отходящей в своей практике от некоторых естественных для человеческой природы вещей, и пытающейся экспериментировать, «скрещивая ежа с ужом» или предаваться противоречащим им идеологическим утопиям. Поэтому если что-то и есть интересного в политике, то это не выборный расклад, якобы отражающий предпочтения населения, или борьба оппозиции с властью, а только те движения, которые будут происходить внутри самой власти. Потому что ее способность к выживанию будут определять именно они.

Д. Зыкин ЛЕВАЯ ИДЕЯ В XXI ВЕКЕ