Что думают ученые о "Велесовой книге"

Столь суровые, скептически-уничижительные оценки коллекции Сулакадзева тем не менее далеко не во всем оказались справедливыми. За годы своей жизни он сумел собрать действительно большую и ценную коллекцию печатных и рукописных материалов. Основу ее, как уже говорилось, составили библиотека и рукописное собрание деда и отца. В дальнейшем она пополнялась покупками, дарениями, а возможно, и изъятиями при подходящих случаях из церковных и государственных хранилищ и библиотек. Сулакадзев, например, получил в дар ряд книг и рукописей из библиотеки своего, как он пишет, «приятеля» — писателя, публициста, путешественника Ф. В. Каржавина, а затем, после смерти того, приобрел всю или большую часть его библиотеки.[346] Загадочным путем в его коллекцию попали уникальные документы — реестры рукописей, присланных в конце XVIII в. в Синод по указанию Екатерины II (до начала XIX в. они хранились в делопроизводстве Синода).[347]

В настоящее время известна рукопись, числившаяся в коллекции под номером 4967, что говорит о минимуме письменных и печатных материалов собрания.[348] На одной из рукописей Сулакадзев записал, что у него «более 2 тысяч рукописей всякого рода, окромя писанных на баргаментах».[349] Трудно проверить в настоящее время достоверность этих свидетельств: сохранившиеся каталоги библиотеки называют от 62 до 294 славянских и западноевропейских рукописей, в том числе до 12 пергаменных.[350] Сегодня известно местонахождение более 100 рукописей, принадлежавших Сулакадзеву. Их состояние заставляет с сомнением отнестись к приведенному выше сообщению Жихарева о небрежном отношении владельца к своим раритетам. Наоборот, Сулакадзев явно не жалел времени и средств на то, чтобы привести их в порядок. Он составлял сборники из разных рукописей, тщательно переплетал их, ставил своеобразный «экслибрис» («Ма[нускрипт] бу[мажный]») и обязательно номер по каталогу. Многие рукописи испещрены многочисленными библиографическими справками, всевозможными заметками владельца с оценкой их содержания, демонстрирующими несомненную его любознательность и широкую начитанность. Так, в одном из сборников, озаглавленном самим владельцем «Источником», он сделал характерные записи: «О вампирах-кровососах — умелое сочинение и любопытное», «Письмо китайского императора 1712 г. — любопытное», «Грозного Курбскому письмо 1564 единственно любопытное», «Стихи Масленнице 1746 глупо-забавные». Здесь же мы можем встретить его выписки о ведьмах, свод известий об истории изобретения пороха и оружия и т. д.[351]

Рукописно-книжное собрание Сулакадзева, к сожалению, постигла участь многих коллекций его времени: оно было распылено после смерти владельца, а значительная часть, по-видимому, вообще оказалась утраченной. Немалую роль в этом сыграл сам Сулакадзев, отпугнувший коллекционеров своими фальсификациями, а также убедивший жену, наследовавшую рукописи и книги, в их огромной ценности. В 1832 г., после смерти владельца, Устрялов с нескрываемым изумлением писал Строеву: «Я был у вдовы его с К. М. Бороздиным…, хочет, чтобы купили все ее книги, и притом за 25 тысяч рублей».[352] Непреклонность наследницы, видимо, сыграла свою печальную роль: и петербургские, и московские коллекционеры, поначалу проявившие живой интерес к коллекции Сулакадзева, вскоре объявили вдове едва ли не бойкот. Наследнице не удалось продать полностью рукописи и книги. Часть их была приобретена известными петербургскими коллекционерами П. Я. Актовым и А. Н. Кастериным (последний распродавал их еще в 1847 г.).[353] О печальной судьбе другой, по-видимому большей, части рукописей и книг в 1887 г. рассказал библиограф Я. Ф. Березин-Ширяев. В декабре 1870 г. на Апраксином дворе в Петербурге в книжной лавке он увидел «множество книг, лежавших в нескольких кулях и на полу. Почти все книги были в старинных кожаных переплетах, а многие из них даже в белой бараньей коже… На следующий день я узнал, что книги, виденные мною в лавке Шапкина, принадлежали известному библиофилу Сулакадзеву, они сохранялись несколько лет, сложенные в кулях где-то в сарае или на чердаке, и куплены Шапкиным за дешевую цену. В числе этих книг было много брошюр и рукописей, которым Шапкин, вероятно, не придавал особой ценности, и продал их на вес в соседнюю бумажную лавку».[354] По свидетельству Березина-Ширяева, в этой лавке ему удалось купить несколько рукописей, в том числе дневник Сулакадзева за 1822–1824 и 1828 гг., несколько латинских, французских рукописей, а у купца Шапкина — «все иностранные книги, которых было более ста томов, а также часть и русских», в том числе издания сочинений Раймонда Люли 1566 г., Генриха Корнелия Агриппы 1567 г. и др., ряд рукописей.[355] Как пишет Березин-Ширяев, незадолго до его покупок часть коллекции (по меньшей мере 70 номеров рукописей) приобрел профессор математики Н. П. Дуров (ширяевские и дуровские рукописи собрания Сулакадзева сохранились полностью).