Что еще может Путин?

Естественный прирост населения России завершился в 1991 году, когда в последний раз в истории Отечества было отмечено увеличение на 104 тыс. человек. Начиная с 1992 года заработала смертельная спираль: уже в тот первый год гайдаровские реформы выкосили 220 тыс. невосполнимых жизней российских граждан. А дальше пошло-поехало по нарастающей линии. В 1993 году естественная убыль составила уже 732 тыс. человек, в следующем году она подскочила до 873 тыс. человек. Сказался психологический шок от расстрела Верховного Совета и кровавой бани, учиненной около телецентра в Останкино. Затем боль стала утихать, и цифры убыли, оставаясь очень высокими, все-таки поползли вниз. В 1995 г. мы недосчитались 822 тыс. человек, в 1996 – 776 тыс., в 1997 г. – 740 тыс., в 1998 – 691 тыс. В те годы я молил Бога, чтобы эта тенденция не прервалась, но тут грянула финансовая катастрофа, названная чужим словом «дефолт», которая в одночасье перечеркнула и мои надежды, и шансы на спасение народа. Дефолт уничтожил все банковские сбережения нарождавшегося среднего класса, вторично привел к ограблению простых граждан, рухнула банковская система, пали на колени промышленные предприятия. Эта катастрофа не замедлила сказаться на темпах вымирания населения. Уже в следующем 1999 году естественная убыль подскочила до 918 тыс., в 2000 году она составила аж 950 тыс. человек. Вот и говорите после этого, что наши демографические процессы являются частным проявлением общеевропейского феномена! Отчаяние нашего народа в этот раз было еще более глубоким и стойким. Темпы вымирания все последующие годы оставались высокими и колебались в амплитуде от 930 тыс. до 780 тыс. ежегодно.

Какую часть населения России с особым усердием выкашивает смерть?

Преимущественно русских в центральных областях страны. Вот перечень тех регионов, где темпы потери коренного населения особенно велики. Это Московская, Тульская, Рязанская, Владимирская, Ярославская, Калужская, Тверская, Пензенская, Псковская, Ивановская и другие области. Каждый раз, посещая эти края, я непременно задавал вопрос либо губернаторам, либо мэрам городов, либо главам районных администраций о динамике народонаселения и почти всегда получал леденящий душу ответ. «На три гроба – одна колыбелька». Смертность везде превышает рождаемость в два, три, четыре раза. Гибнут потомки жителей тех областей, где когда-то были сердце и мозг исторической России, где возникали и крепли княжества, сложившиеся в великое Московское царство – фундамент Российской империи.

Для контраста приведем перечень тех республик и автономных образований, где показатели демографического развития резко отличаются от общероссийских в сторону роста численности населения. Это Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачево-Черкесия, Северная Осетия, Республика Тыва, Республика Саха и др. Вот и получается, что мы непрерывно слышим по телевидению и радио, в том числе из уст самых высоких правительственных чинов, стенания о том, что северокавказский регион является чуть ли не самым депрессивным в стране, что там уровень жизни является самым низким и что туда надо направлять мощные потоки финансовой помощи, а численность населения там растет. Даже в Чечне, где много лет бушевала война, численность населения не уменьшается, а растет. Вы не увидите в Чечне на улицах такого количества нищих, как в городах и селах центральной России, там не встретите беспризорных и брошенных детей, которыми забиты спецшколы центральной России и стайки которых бродят по вокзалам, толкутся возле рынков, ютятся в подвалах и на чердаках полуразрушенных зданий. Основная масса сирот и беспризорных детей – это русские, осколки вымерших разрушенных семей. Даже в Чечне, где пожар войны бушевал более 10 лет, имеется всего 19 тыс. сирот, причем большинство из русских, армянских и других семей, детей чеченцев меньшинство.

Очевидцы, много лет живущие на Северном Кавказе, рассказывают, что нельзя не удивляться тому, что вокруг разрушенных войной городов и селений растут, как грибы в дождливую погоду, поселки из добротных, с архитектурным «перебором» коттеджей. В «нищей» Ингушетии бывший президент этой республики Руслан Аушев нашел немалые средства, чтобы построить роскошный президентский дворец.

Я был крайне удивлен, когда услышал на заседании Государственной думы от высокопоставленного чиновника финансового ведомства России признание, что именно в республиках Северного Кавказа отмечается самый высокий в стране уровень обмена рублевой массы на иностранную валюту.

Любой наблюдательный человек не может не заметить, что в этих республиках появляются дорогостоящие футбольные клубы («Динамо» в Махачкале, «Терек» в Грозном, «Алания» во Владикавказе, «Спартак» в Нальчике), причем играют в них в подавляющем большинстве не спортсмены из местных национальностей, а купленные пришельцы из России и из стран дальнего зарубежья). Никак все это не вяжется с навязываемым клише о нищете и депрессивности этих регионов.

* * *