Что, если это произойдет? (ЛП)

открывающая сильные запястья и красивые руки. Боже, эти руки — что они делали со

мной. То, как они двигались по моему телу, как расплавленное золото, медленное,

чувственное и горячее. Они могут быть нежными или грубыми, ласковыми или

жестокими, нежными или сильными. Они могли дразнить и пытать, гладить и обнимать,

ставить меня на колени или посылать парить над облаками. Я любил и ненавидел их

власть надо мной. Прошлой ночью я связал их ремнем, как будто их бесполезность

уменьшит их эффект, но каким-то образом вид их, перетянутых кожаным ремнем, только

усилил его. Сегодня он надел часы с кожаным ремешком, и каждый раз, когда смотрел на

них, мой пульс учащался. Но я старался не смотреть, потому что не хотел думать о

времени — оно двигалось слишком быстро. Каждый прошедший час приближал нас к

понедельнику. С каждой минутой мне становилось все труднее скрывать свои чувства.

Они поднимались к поверхности — густые, темные и угрожающие, как смола, которая

просачивалась со дна океана.

— Дерек?

Я поднял глаза на него и понял, что он спросил меня о чем-то, но я настолько был

погружен в свои мысли, что прослушал его.

— Что?

Он улыбнулся, и мой пульс участился.

— Тебе не кажется, что это рай?

— Да, — я взял свой бокал вина и сделал большой глоток.

— Какая твоя любимая часть этого рая?

— Хммм.

Идти сюда с тобой из нашей комнаты, твоя смелость взять меня за руку и не

отпускать ее, пока мы не дошли до нашего стола. Это было так, как я должен

чувствовать себя, идя куда-то с Кэролин... гордым, благодарным, счастливым. Это было

самой откровенной лаской за все выходные, и мне так это нравилось — но это был отель,

полный незнакомых людей. Чувствовал бы я то же самое в зале полном друзей?

Ответ был отрицательным, и я ненавидел себя за это.

— Я не могу выбрать, — сказал я.

Последние двадцать четыре часа были идеальными. Мы не отходили друг от друга

ни на минуту. Мы лежали на пляже, рассказывая истории о нашем детстве. Мы

подшучивали над дорогими напитками в бассейне, смеялись над моими попытками

сказать что-то по-русски и его безумными суевериями. Мы возвращались в номер,

загорелые и наполовину пьяные от мохито и друг друга, и почти сразу же падали в

постель. Его кожа была на вкус, как солнце и океан, соль и ром, и все теплое, молодое и

беззаботное. Мы засыпали, завернув друг в друга в объятия, и я молился, чтобы время

остановилось и позволило нам быть такими навсегда потерянными в нашем собственном

111

маленьком пляжном мире, где мы принадлежали только друг другу. Отдавались только

друг другу. Любили друг друга без стыда.

— Как стейк? — спросил он.

— Нормальный, — я положил еще один кусочек в рот, едва чувствуя его вкус.

— Мой тоже. Хотя мой любимый стейк всегда будет тем, что ты приготовил для

меня в ночь нашей встречи.

Я вернул ему улыбку, не чувствуя ее.

— Я помню, как сидел напротив тебя и чувствовал, что хочу не спать, а всю ночь

разговаривать с тобой.

Я снова взял свое вино.

— Дерек, — тон Максима колебался. — Что-то не так?

Да. Я думаю, что влюблен в тебя.

— Нет.

— Ты кажешься... немного задумчивым.

Потому что я боюсь, что если начну говорить, то не остановлюсь.

— О.

Он вздохнул, передвигая картошку по тарелке.

— Мне было интересно…

Ой, бл*дь.

— То, что сказала Эллен, когда ты рассказал ей, что мы едем в путешествие вместе.

Мои бедра сжались.

— Ничего особенного. Она очень завидовала, но была рада.

— О, — он тыкал в зеленую фасоль. — Она не посчитала это странным, что мы

вдвоем уезжаем на выходные?

— Нет, я бы заметил. Я... я сказал ей, что мне нужно посмотреть кое-какую

собственность здесь и решил взять тебя с собой, так как ты очень хочешь увидеть океан.

— Ах. Я понимаю, — он выглядел немного подавленным из-за лжи. — Что ж, это

хорошо.

Не делай этого, Максим. Не грусти, что мы не можем быть вместе. Не показывай

и не говори, что тебе не все равно. Я не смогу с этим справиться.

Мы закончили ужин и десерт в относительной тишине и вернулись в наш номер. Как

всегда, Максим сразу вышел на балкон, словно океан притягивал его какой-то физической

силой. Я последовал за ним, и мы стояли у перил рядом друг с другом в темноте, слушая

шум волн и вдыхая ароматный ночной воздух.

— Ты позволил мне держать тебя за руку, — его слова поразили меня.

— Что? — я смотрел на него, но он смотрел на воду.

— Сегодня вечером. Когда мы шли в ресторан. Ты позволил мне держать тебя за

руку.

Я тяжело сглотнул.

— Да.

— Почему?