Что, если мы останемся

– Как видишь, ты и не помешала, – сказала Хелен, ее обычно пронзительный голос внезапно стал хриплым.

– Сегодня вторник, скоро начнется тренировка у пар. Я уже закончила.

– Помнишь еще, – устало улыбнулась Хелен. Ее изогнутые губы, как это бывает на катке, посинели. Гладкая кожа, длинные, тщательно выпрямленные темно-русые волосы. Даже спустя годы, прошедшие с ее олимпийских побед, она сохранила отличную фигуру, только тонкие кости и изящные мышцы. Хелен Симианер было уже где-то за пятьдесят, но она выглядела как минимум лет на десять моложе.

– Конечно, помню. Я провела здесь половину своего детства.

– Теперь тут стало намного спокойнее. – Она убрала прядь волос с лица и посмотрела мимо меня. – Нам пришлось сократить группы из-за нехватки персонала.

Значит, все так, как рассказывала Морган.

– Печально.

– Еще как. Особенно для наших молодых талантов. – Взгляд Хелен посуровел, и я вспомнила все. Тренировки, на которых я немилосердно потела, где на меня кричали и муштровали, но толкали вверх, к достижениям. Еще и еще, до предела, когда я думала, что уже не могу. И все же Хелен Симианер удавалось выжать из меня еще немного, больше, чем я считала возможным. Дети, с которыми она занималась фигурным катанием, были для нее всем. Поэтому и от них она ожидала полной отдачи.

– У нас есть многообещающие мальчики и девочки, но с начала весны все возрастные группы тренируются максимум три раза в неделю.

Хелен могла не продолжать, я знала, что такой интенсивности занятий недостаточно, чтобы действительно чего-то добиться в фигурном катании.

– А как насчет совместных занятий? Лучше тренировать всех вместе, чем не тренировать совсем.

– Двум тренерам это не под силу, мы не сможем обеспечить должное внимание и безопасность. Риск получить травму на такой тренировке слишком велик.

– Так вас осталось всего двое?

– Да, Хендерсон и я.

Я переступила с ноги на ногу.

– Да, сложновато.

– Все клубы в этом районе негодуют, так как администрация Керрисдейла снизила членские взносы до минимума. Для меня загадка, как другие выкручиваются, у нас, например, огромные расходы только на зал. К счастью, мы получаем гранты от города и некоторых спонсоров. Но руководство клуба видит больший потенциал в хоккее, поэтому сильно урезало наш бюджет. Пару тренерских позиций они бы еще одобрили, но у нас, к сожалению, нет желающих.

– А бывшие выпускники? Кристен, Джошуа, Рокси?.. Они наверняка продолжали заниматься тут после моего отъезда?

– Да, но одни получают стипендию в колледжах США, другие завершили карьеру из-за травм.

Я поняла. Как Морган… Лучше о ней не упоминать.

– А ты, как я понимаю, только в гостях у родителей? Где сейчас учишься? В Торонто?

Я замерла:

– Нет. Уже нет. Я перевелась в UBC.

Хелен внимательно посмотрела на меня:

– Правда?

– Всего несколько недель назад, – сказала я и опустила глаза.

– Может, ты в поисках работы?

– Я не каталась много лет, Хелен.

– Это не имеет значения. Я только что видела тебя на льду. Тот, кто встал на коньки в пятилетнем возрасте, уже не забудет технику никогда.

– И я не в форме.

Хелен улыбнулась:

– Она вернется быстрее, чем ты думаешь.

– Ты действительно доверила бы мне это?

– Ты была одной из моих лучших учениц, Эмбер. Мне до сих пор очень жаль, что твоя карьера тогда так резко оборвалась. Ты дошла до подготовки к Олимпиаде, все это знают.

У меня ком подступил к горлу. В течение многих лет я запрещала себе думать об этом. Не потому, что я не согласна с Хелен. Злость закипала во мне от мысли, что родители отобрали у меня и это. Отправив на другой континент, в чужую страну, языка которой я совсем не знала. Вместо того чтобы выслушать меня и отнестись с пониманием к моим чувствам. И дело не в Олимпийских играх. Было бы здорово, если бы я прошла отбор, но я никогда не тренировалась ради этого так упорно, как Морган. А, наверное, стоило, чтобы родители поняли, что фигурное катание важно для меня. Хотя спорт в их полностью распланированной жизни играл второстепенную роль. Какая польза от чемпионского титула, говорили они, если спортивная карьера могла враз закончиться из-за одного неверного шага, неудачного прыжка или травмы?

Я ненавидела родителей за это. Но еще больше я ненавидела то, во что они меня превратили. В остервенелую особу, которая из оскорбленной гордости отклонила «щедрое» предложение отца оплачивать тренировки в Торонто после того, как «взялась за ум» и пошла на архитектурный. Наконец занялась чем-то толковым. А не только бесполезной тратой времени на глупые пируэты на льду.

Мой ответ на предложение Хелен становился все более однозначным.

– Хорошо, но работать по полной я не смогу.

Хелен засияла:

– Ставка помощников тренера составляет максимум шестьдесят процентов от полной. Это две тренировки за вечер, два раза в неделю. Если для тебя слишком много, мы что-нибудь придумаем.