Что, если мы утонем

– Совершенно верно, – согласилась Хоуп и, с вопросом во взгляде, протянула мне пачку тостов, я согласно кивнула. Тогда она пододвинула тостер поближе ко мне. – Но это была все же вынужденная мера. Наша бывшая соседка съехала очень поспешно… когда завалила экзамены в универе.

– Скверно, – посочувствовала я, насыпая кофе в многоразовый фильтр. – А на каком факультете она училась?

Хоуп еще не успела ответить, но по выражению ее лица я поняла, что спросила зря. Прикусив губу, она выдавила:

– На медицинском…

Я поперхнулась. Да уж, отличные у меня перспективы…

Хоуп успокаивающе махнула рукой и потянулась к навесному шкафу достать тарелки и чашки.

– Это не должно тебя смущать! Я думаю, Агнес просто наплевательски относилась к учебе. Она только и делала, что зависала у своего бойфренда да повторяла, что учеба – это не ее.

Мне очень хотелось поверить словам Хоуп, но… зная, насколько труден процесс поступления и как непомерно высока плата за обучение, мне трудно было представить, что кто-то, решив учиться на медицинском, будет наплевательски к этому относиться. Или, может, это только я такая паникующая зануда?

– Апельсиновый сок будешь? – спросила Хоуп, отвлекая меня от мрачных мыслей. – О, Эммет купил «Тропикану»! – она довольно усмехнулась, разглядывая большую упаковку тетрапак.

– Да, с удовольствием.

– А как спалось тебе здесь в первую ночь, хорошо? – Хоуп наполнила два стакана соком.

Я повернулась к Хоуп спиной, чтоб на мгновенье прикрыть глаза. До этого момента мне казалось, что не осталось ни одного напоминания о моем ночном кошмаре, но нет. Они как будто подкарауливают меня за углом, лишь на мгновение позволяя мне забыться. И расслабиться. Я сдавленным голосом и слишком торопливо ответила.

– Да, спасибо. – И выдавила из себя улыбку. Может, мне повезет, и Хоуп купится на мои слова, не видя моего лица. Но она медлила. Повернувшись к ней, я заметила, как она задержала на мне взгляд. Молчание прервал резкий щелчок тостера, я тут же подхватила зажаренный хлеб, лишь бы занять себя каким-то действием.

– Что будешь сегодня делать? – беззаботным голосом спросила Хоуп, но я была уверена, что мое состояние не ускользнуло от ее внимания. И я очень благодарна, что она не стала продолжать неприятные расспросы.

– Мне нужно получить студенческий билет, и я хотела немного прогуляться по кампусу.

– Если хочешь, я проведу тебе небольшую экскурсию. Мне по-любому туда надо, в книжный.

– Правда? Это было бы здорово!

В ответ на мою радость Хоуп, кивая в сторону входной двери, спросила:

– Глянь-ка, это тоже твой?

Мое сердце остановилось, я узнала темный чемодан, который одиноко стоял рядом с горой обуви у входа.

– О боже! – мне захотелось обнять Хоуп. – Который час? Я совсем забыла, что его должны доставить!

На ручке чемодана висел хорошо заметный ярлык с надписью «Срочная доставка» красными буквами, а ниже – название авиакомпании и мой адрес.

– Кто-то позвонил в дверь и назвал твое имя. Я забрала чемодан и расписалась в получении. Я правильно сделала? Надеюсь, не страшно, что я за тебя подписала? Я вообще-то не любитель подделывать подписи… – Хоуп выглядела слегка виноватой.

– Конечно! Спасибо тебе!

Я внимательно оглядела чемодан. Он не выглядел поврежденным или вскрытым. У меня просто гора с плеч свалилась. На несколько секунд я засомневалась, может, это знак, что именно этот чемодан потерялся в Торонто? А с ним и часть меня. Та часть, которая никак не могла смириться с тем, что я хочу начать снова жить. Теперь он здесь. Чемодан, а с ним и зарождающаяся надежда, что тьма позади меня рассеется.

Родная душа

Когда умерла мама, мне было два с половиной часа от роду. Думаю, папе пришлось тогда хуже, чем мне. В ту ночь в Центральной больнице Торонто он потерял не только любовь своей жизни, но и возможность полностью отдаться этому горю. У него просто-напросто не было на это времени. У него появилась я.

Он всегда говорил, что только я помогла ему тогда не сойти с ума. И я ему верю. И знаю, что это время было самым сложным периодом в его жизни. До смерти Остина.

Первые семь лет в моей жизни существовали только я и папа. Никак иначе. Совсем маленькой я думала, что все матери умирают при родах. Одна жизнь приходит на смену другой. И в этом был даже какой-то смысл. Все изменилось, когда я пошла в детский сад. У большинства детей было двое родителей. Или только мама.

Свою я знала только по фотографиям. Она была молода, хороша собой и очень похожа на меня. Длинные каштановые волосы, зеленые глаза и едва заметная щербинка между зубами. На фото она всегда улыбалась. Иногда я часами рассматривала ее лицо и улыбалась в ответ. Не могу сказать, что я по-настоящему горевала, думая о ней. Я скучала по ней, хоть и не знала ее. Странно, но это нельзя сравнить с теми чувствами, которые накрывали меня при мысли об Остине. Так не бывает.

По идее, мы должны были ненавидеть друг друга. Во всех фильмах и книгах, когда родители-одиночки создают новую семью, сводные братья и сестры вечно воюют. Остин Клэйберн и я не враждовали. Мы как будто ждали друг друга.