Что это было?

– Любовь, это что такое? – Спрашивал я у себя. – Это чувство, о котором мне рассказывал отец и мой дед? Или это что-то другое? Отец любил мою мать, дед бабушку, а я люблю Дашу. И что получается? Это все одно, одно чувство на всех? Нет, у меня совсем другое… – Не соглашался я. – Мои чувства к Даше необыкновенные, как и я сам. Они особенные – ни такие, как у всех. А Даша – самая лучшая девушка на свете, – делал я заключения и спокойно засыпал.

Мне очень хотелось рассказать все отцу, поделиться с ним своими переживаниями, но всякий раз я не решался этого сделать. Я боялся, что он не поймет меня, осудит и посмеется надо мной. Ведь он так и не поверил тому, что случилось со мной у мельницы.

– Ты ее выдумал. – Говорил он мне.

Я не соглашался, а отец стоял на своем:

– Просто ты становишься мужчиной, ты меня понимаешь?..

Я кивал головой, замолкал и уходил в себя, а отец хлопал меня по плечу, лохматил мне чуб, и с улыбкой говорил:

– Все будет хорошо! Вот придет весна, махнем на Иртыш, женим тебя и заживем мы еще лучше прежнего!

Так заканчивались мои попытки вызвать отца на откровенный разговор. Скрывая обиду, я соглашался с ним, но в душе хранил верность одной Даше.

* * *

Только к середине декабря мы поставили часовню.

Погода нас не побаловала за это время и работать приходилось и в мороз, и снегопад. Но мы выдержали все испытания и выполнили свое обязательство перед собой и Богом.

И вот настал тот день, когда мы свернули свой лагерь и стали собираться домой. Все было готово к дороге, и мы посмотрели на свое детище. На краю скалы и на фоне бесконечной тайги часовня выглядела совсем крошечной. Ее крылечко из трех ступенек и два окошка по бокам украшали ее фасад. На остроконечной крыше мы закрепили крест, сделанный из мореного дуба. Рядом положили большой камень, на котором молился старец Лука.

Помолившись и поблагодарив Бога, мы двинулись в путь. Но вдруг поднялся ветер, небо опустилось и утес утонул в плотном тумане облаков. На какое-то время мы потеряли друг друга из вида. Но вскоре сильные порывы ветра порвали облака на части и через образовавшуюся брешь, выглянуло солнце. Туман быстро растаял, ветер утих, и мы увидели нашу часовню. Она стояла в ореоле яркого света, крест ее был украшен инеем, а сама она заблестела от снега.

Отец благодарил Бога, а я зачарованный смотрел в небеса.

– Хорошее дело мы сделали с тобой, Витя. Теперь можно и домой… – Сказал отец, утирая слезы.

– Ты это чего, батя? – Спросил я, а он ответил:

– Это от радости. Пошли домой, надо успеть до темноты.

– Пошли. – Ответил я и посмотрел на часовню.

В снежном убранстве она как-то преобразилась. Она стала больше и выше, а ее крест упирался в самое небо.

– Надо же, как будто здесь и была… – Подумал я, замечая ее удачное расположение на краю горы.

– Пошли, сынок, пора!

– Иду, иду! – Ответил я и пошел догонять отца.

Глава 6.

Сегодня мы встали раньше обычного – надо было сделать то, что задумали с вечера. Отец во дворе готовил санки, нагружая небольшую повозку охотничьей атрибутикой. Он громко ругал собаку, а я поспешно стряпал еду для завтрака.

Уже сидя за столом отец стал проявлять свою раздражительность. Он ругался на мое варево, а когда в каше ему попадались не разварившиеся крупинки, он громко выплевывал их на пол.

– Ты чего, батя?

– Ничего? – Буркнул он. – Сон мне плохой приснился.

– Что за сон? – Спросил я и стал рядом.

– Плохие сны не рассказывают…

– Ну тогда – куда ночь, туда и сон. – Вставил я.

Вдруг за окном промелькнула птица. Сделав круг, она вернулась и пролетела так близко, что едва не зацепила стекло своим большим крылом. Она была черной, и я произнес:

– Это же наш ворон!

Я поспешил во двор, а отец попытался меня остановить. Но я его не слышал. Выскочив из дома, я стал искать ворона. Но не на березе, ни на крыше его не было, как не было его и в других частях двора, и я виноватый вернулся домой.

– Ты опять за свое? – Строго сказал отец. – Что теперь за каждой вороной будешь гоняться?

Он пошел в сени и на ходу буркнул:

– Собирайся в лес пора!

Мне стало немного обидно, что отец так и не поверил моему рассказу о девушке и ее свите. Больше того, эта тема раздражала и подчас выводила его из себя. Мне же она была дорога. И даже эта залетная птица, напоминающая мне ворона, доставляла мне приятные воспоминания о Даше.

Уже в лесу, когда в санках у нас лежали два, пойманных зайца, отец заговорил:

– Ты, сынок, на меня не серчай, я же тебе добра хочу. Вот ты думаешь я ничего не вижу, какой ты хмурый ходишь? Думаешь, что я совсем чурбан неотесанный?

– Все нормально, батя. – Ответил я, а он возразил:

– Где же нормально я, что слепой, Витя? Придумал себе девушку и страдаешь!

Он оставил санки и присел на ствол поваленной сосны.

– Ты, Витя, присаживайся рядом – в ногах правды нет! Я, конечно, понимаю, что мы одичали в тайге, понимаю, что природа берет свое, понимаю, что хочется и все такое… Но зачем так мучить себя, зачем издеваться над собой?

– Ты мне не веришь. – Как-то по-детски упрекнул я отца.