Что готовит нам судьба

— Ох. — Она все-таки повернулась к Киту с выражением робкой надежды. — Это же хорошо?

Кит тяжело вздохнул, вспомнив, с какой настойчивостью Софи боролась за жизнь его отца. Он не хотел отнимать у нее эту надежду.

— Я не знаю. Может быть.

— А как себя чувствует Татьяна? И Джаспер?

— Спали, когда я уехал. Врачи дали Татьяне снотворное. — Кит не смог воздержаться от сарказма. — Джасперу оно не понадобилось.

— Боже мой. — Смех Софи показался ему чуть надтреснутым. — Он пробудет в отключке до полудня. Надеюсь, у медсестер найдется мегафон и ведро ледяной воды.

Кит не улыбнулся. Он стоял у дивана, задумчиво покачивая стакан с остатками бренди. Софи наблюдала за ним, едва дыша. Свет пламени заключил их двоих в интимный круг, непроницаемый для темноты остальной комнаты, замка и промороженного насквозь внешнего мира.

— Он совершенно раскис. Я знаю, что он много выпил, но…

— Узнаю брата Джаспера. — Софи присела на ручку кресла. — Он не умеет ничего скрывать и держать в себе. Это одна из черт, которые мне в нем нравятся больше всего.

— А меня такие черты раздражают, — жестко сказал Кит. — Он бился в истерике всю дорогу до больницы. Обливался слезами, как ребенок, и повторял, что не успел рассказать нам что-то очень важное.

«Черт бы тебя побрал, Джаспер!» — подумала Софи в отчаянии. Одно дело признаться семье в своей сексуальной ориентации, совсем другое — сыпать пьяными намеками, провоцируя родных отправиться за разъяснениями к ней.

— Он был очень расстроен, вот и все, — поторопилась она оправдать Джаспера. — Нет ничего стыдного в том, чтобы давать выход эмоциям. Я бы даже сказала, многие люди считают это естественным. Джаспер видел, как его отец упал и перестал дышать…

— Даже если так, это только начало. Если мой брат не способен держать себя в руках уже сейчас…

— Что ты имеешь в виду?

— На врачебном языке «стабильность» отнюдь не означает, что Ральф находится на пути к выздоровлению. — Кит отошел к камину и уставился на пламя. — Его мозг долго оставался без кислорода. Я думаю, что в ближайшие несколько дней Джасперу придется пережить его смерть.

— Так скоро?

Невыразительный тон Кита запустил тревожные сирены где-то в глубинах ее мозга. «Сейчас он прикажет мне сматывать удочки поскорее, — подумала Софи. — До того, как Джаспер вернется».

— Думаю, да. Если я прав, у него будет достаточно поводов для переживаний и без разрыва с любимой девушкой.

Софи, приготовившаяся принять удар с гордо поднятой головой, озадаченно заморгала.

— Я не понимаю. Ты же сам велел мне уехать…

Кит повернулся посмотреть на нее. Отблески огня позолотили его скулы и создали видимость тепла в серебристых глазах.

— А теперь я прошу тебя остаться, — промурлыкал он с ироничной улыбкой. — Боюсь, в связи с изменением сценария твой ангажемент в роли заботливой подружки Джаспера несколько затянется.

Глава 9

Старший из братьев Фицрой был человеком действия. Он привык отдавать приказы и видеть, что они исполняются, решать, что должно быть сделано, и делать это. Поэтому несколько дней, проведенные в попытках продраться через бюрократический лес вокруг Элнбурга, истощили его терпение до предела.

Большую часть времени Кит проводил в библиотеке. Огромное окно эркера выходило на пляж — в такую погоду море, небо и песок смотрелись как упражнение в оттенках серого кисти художника Марка Ротко. В сравнении с этим пейзажем комната казалась теплой и уютной.

Закончив очередной сеанс телефонных препирательств с налоговой службой, Кит скользнул взглядом вдоль пляжа в подсознательной надежде снова увидеть маленькую фигурку с растрепанными ветром яркими волосами, из-за которой ему было так трудно сосредоточиться на делах вчера. Но сегодня широкий полумесяц песка мог предложить ему только парочку незнакомцев, гуляющих с собаками. Кит отвернулся, испытывая одновременно облегчение и досаду.

За три дня, прошедшие с момента, когда у Ральфа случился инфаркт, жизнь в Элнбурге вошла в определенного рода колею. Каждое утро Кит отвозил Джаспера и Татьяну в частную клинику в Ньюкасле, куда перевели старого графа. Они целыми днями просиживали у его постели, хотя Ральф оставался без сознания и не замечал их присутствия. Кит в больнице не задерживался. Выслушивал отчет врачей и возвращался в Элнбург, чтобы всеми силами избегать встреч с Софи, с головой закопавшись в горы просроченных счетов, жалоб арендаторов и смет необходимых замку ремонтных работ.

Он был почти уверен, что его хлопоты напрасны. Натыкаясь на очередное напоминание о задолженности от поставщика вин Ральфа или дизайнера интерьеров Татьяны, Кит часто вспоминал слова отца: «Я не намерен умирать». Теперь он был при смерти, и его необъяснимое нежелание признавать существование британского налогового законодательства, скорее всего, будет стоить семье фамильного гнезда.

Кит постоял у стола, опершись на него руками и наклонив голову. Как будто действительно готовился противостоять лавине злости, горечи и обиды на нелепость всего происходящего, которая грозила похоронить его под собой.