Читаем Что говорят лжецы полностью

Что говорят лжецы

Мои пальцы зарываются в ее густые шелковистые волосы. Тела требовательно прижимаются друг к другу, наши горячие губы соприкасаются, сначала мягко. Нерешительно. Я колеблюсь несколько секунд, вдыхаю, чтобы обуздать бешеный уровень тестостерона в крови, и начинаю отстраняться.

— Подожди.

Нежные руки Грей мягко скользят вверх по моим бицепсам к плечам, ее указательный палец очерчивает квадратную линию подбородка, потом мочку уха.

— Погоди чуть-чуть. Пожалуйста.

Не раздумывая, я хватаю ее запястье. Поворачиваю голову, поднося ее ладонь к своему рту, и оставляю на ней влажный поцелуй. Целую кончики пальцев и ладонь, пробегаю носом по бархатной коже ее запястья, вдыхаю мускусный запах ее духов. Губы Грей приоткрываются, когда она смотрит на меня, зрачки расширяются.

— Боже, Грей.

Наши лбы соприкасаются. Кончики наших носов следом. Еще пара миллиметров, и наши губы соприкоснутся. Рты соединятся. Языки встретятся.

— Поцелуй меня, Кэл, — умоляюще шепчет Грей мне прямо в губы, ее голос теряется в звуке ветра. — Поцелуй меня.

К черту. Я теряю контроль.

Я обвиваю руками талию Грей и притягиваю ее к себе. Чуть приподнимаю, так, чтобы ее ноги оказались по обе стороны от моих. Я издаю стон. Она тоже стонет, ее руки спускаются вниз по моей твердой заднице и сжимают ягодицы через тонкую ткань шорт.

Черт возьми, да.

В этот момент я лишаюсь половины своих извилин — а затем другой — когда она засасывает мой язык глубже в свой рот, как будто она и в самом деле наслаждается. Ее язычок выскакивает наружу, облизывая глубокую рану на моей губе.

Я целую ее еще несколько раз, прежде чем прижать к себе и с сожалением отстраниться.

— Дерьмо, Грей, мы должны прекратить. — Мое дыхание затруднено, но и ее тоже. — Иисус. Это безумие.

— Я не хочу, — она надувает губы, не отстраняясь.

— Я тоже не хочу, но у меня охрененный стояк, и я ношу гребаный спандекс. Люди смотрят.

Как по команде, мои товарищи начинают насвистывать из крытого спортивного манежа. Придурки.

Она фыркает; это мило.

— Ладно, хорошо. Но только потому, что я не хочу заслужить еще одно пошлое прозвище за то, что не могу держать руки при себе.

— Поверь мне, это не трудно, — пытаюсь я пошутить, но голос прерывается, когда Грей скользит ладонями вверх по джерси, проводя пальцами по принту с названием команды. Я просовываю руку между нашими телами, поправляя свои причиндалы, а потом хватаю ее руки, чтобы удержать их на месте.

— Я всю неделю буду ходить скрючившись.

Грей делает шаг назад, позволяя мне оглядеть себя и задерживая взгляд на выпуклости в моих шортах, прежде чем отвести глаза и взглянуть на трибуны. Руки ее падают вдоль тела.

Она сглатывает и прокашливается.

— Ты здорово играл сегодня, Кэл. Я горжусь тобой.

— Грей, почему…

— Да?

— … ты здесь?

Мы смотрим друг на друга, и я понимаю по выражению ее лица, что она делает то же, что и я: запоминает каждую черту лица, каждый изгиб тела. На всякий случай, если мы… на всякий случай, если это последний раз.

И снова этот треск и шипение.

Грей сокращает разрыв между нами. Медленно, ее мягкие губы прижимаются к моему рту, нежно замирают.

— Ты знаешь, почему я здесь, Кэл Томпсон.

Грей неохотно разворачивается и уходит, оглянувшись, по крайней мере, шесть раз за то время, пока я наблюдаю за ней.

Не знаю, как долго я там стоял.

* * *

Кэл: Мне жаль, что я грубо обращался с тобой сегодня.

Грей: Если не ошибаюсь, это я прямым текстом СКАЗАЛА тебе меня поцеловать, так что это я грубо с тобой обращалась. Ради своих друзей, конечно. И своего фарса.

Кэл: Конечно.

Грей: Ради науки?

Кэл: Это звучит еще менее правдоподобно.

Грей: Хорошо, не верь мне.

Кэл: Хорошо, не буду.