Что я любил

Через пару часов после того, как Вайолет ушла в мастерскую Билла, я стоял перед входной дверью дома номер 21 по Франклин-стрит и нажимал на кнопку звонка против таблички: "Т.Д./С.М.". К моему изумлению, меня тут же впустили. Стальная дверь на пятом этаже приоткрылась. На пороге квартиры Джайлза стоял мускулистый коротыш в одних трусах. Когда дверь открылась полностью, я увидел его рельефные загорелые мышцы во всех возможных ракурсах. Я также увидел себя, потому что все четыре стены холла были зеркальными.

— Мне нужно поговорить с Тедди Джайлзом.

— Так он спит!

— У меня срочное дело.

Паренек повернулся, открыл зеркальную панель, за которой оказалась дверь, и исчез. Справа находилась большая комната с оранжевым диваном гигантских размеров и двумя объемистыми креслами — бирюзовым и фиолетовым. Все вокруг было новеньким: полы, стены, светильники. Я вдруг подумал, что выражение "быстрые деньги" здесь неуместно. Весь этот антураж был порождением денег мгновенных, когда несколько выгодных продаж превращались в недвижимость с такой скоростью, что у агентов, адвокатов, дизайнера и подрядчиков, наверное, дух захватывало. В квартире стоял запах табачного дыма и помойки. На полу валялись несколько пар женских туфель и розовый свитер. Книг в комнате не было вообще, зато я увидел сотни глянцевых журналов. Тут были и альманахи по искусству, и модные журналы. Они высокими стопками громоздились на столике перед диваном или лежали на полу. У многих страницы были заложены розовыми и желтыми бумажками. На торцевой стене висели три огромных фотографии Джайлза. На одной он в мужском костюме танцевал с красоткой, чем-то похожей на Лану Тернер в фильме "Почтальон всегда звонит дважды". На другой он был уже в женском обличье и позировал в кокетливом белокуром парике и серебряном вечернем платье, плотно обтягивавшем накладные бедра и грудь. Третий снимок, очевидно, был сделан с помощью компьютера, так как Джайлз на нем представал разъятым на куски. Он вгрызался зубами в собственную отрезанную руку. Пока я изучал уже ставшие знакомыми сюжеты, из-за зеркальной двери в гостиной появился Джайлз. На нем было красное шелковое кимоно, судя по всему настоящее, японское. Шелест плотного шелка сопровождал каждый его шаг.

— Профессор Герцберг, какая честь! Чем обязан?

И прежде чем я успел ответить, он предложил, любезно улыбаясь:

— Присаживайтесь.

Его рука широким жестом обвела гостиную. Я выбрал бирюзовое кресло и опустился в него, попытавшись было облокотиться на спинку, но размеры кресла были таковы, что при этом мне пришлось бы принять практически горизонтальное положение, так что я почел за лучшее сидеть на краешке.

Джайлз уселся в фиолетовое кресло напротив, но мебель стояла таким образом, что расстояние между нами оказалось слишком большим, чтобы разговаривать без помех. Чтобы как-то исправить это неудобство, Джайлз вынужден был наклоняться в мою сторону, отчего кимоно распахнулось спереди, обнажая белую безволосую грудь.

— Вы позволите? — спросил он, показывая глазами на пачку "Мальборо", лежавшую на круглом кофейном столике.

— Курите, курите.

Когда Джайлз закуривал, руки его тряслись, и я невольно порадовался, что сижу от него на приличном расстоянии. Между нами было что-то около полутора метров, и я мог со стороны разглядеть его поподробнее. У него было мягкое лицо с правильными чертами, водянисто-зеленые глаза, почти бесцветные ресницы и бледные бескровные губы. Невыразительная внешность обретала выразительность только благодаря халату. Роскошное тяжелое одеяние превращало его в погрязшего в пороках денди эпохи декаданса. На фоне красного шелка бледность лица казалась мертвенной, почти трупной. Широкие рукава подчеркивали тонкость рук, а внешняя схожесть кимоно с платьем намекала на неоднозначность сексуальной ориентации владельца. И непонятно было, что я сейчас наблюдал: сознательно разыгрываемое специально для меня представление или просто еще одну личину, которую Джайлз на себя примерял. Чуть подавшись вперед, он спросил:

— Итак, чем обязан?

— Я разыскиваю Марка Векслера. Десять дней назад он ушел из дома, ни я, ни его мачеха ничего о нем не знаем. Может быть, вы знаете? Мы очень тревожимся.

Джайлз ответил, не колеблясь ни секунды:

— Я несколько раз виделся с ним на прошлой неделе. И вчера, между прочим, он приходил сюда. У нас тут была тусовочка, но потом он ушел. Но подождите, это что же получается, он не дает, э-э-э, Вайолет о себе знать?

Перед именем Вайолет он сделал маленькую паузу, словно припоминая, как ее зовут.

Я вкратце рассказал ему о кражах и о том, как Марк исчез. Джайлз отворачивался, только чтобы не пускать дым прямо мне в лицо, все остальное время водянисто-зеленые глаза не оставляли меня ни на мгновение.

— Мне кто-то говорил, что вы брали его с собой, когда ездили с выставкой.

Джайлз медленно кивнул, все так же пристально глядя мне в глаза:

— Я на пару дней летал в Лос-Анджелес, но один, без Марка.

Казалось, он о чем-то размышляет.