Что я натворила?

– Как это – уже «знаете»? Ты помнишь, как сильно в детстве обожала картошку в мундире, а потом попробовала макароны, и теперь твое любимое блюдо – они. Может быть, Марк – еще одна картошка в мундире?

– О, не говори глупостей, какая там картошка! Я не могу объяснить, как это, но мы знаем. Марк говорит, зачем ждать, если мы уже нашли то, на поиски чего потратим свое будущее. Все равно что выкинуть годы впустую, только чтобы понять, что мы были правы!

– Ну, дружище, коль уж ты так заговорила!

– Я знаю, ты сейчас надо мной смеешься, но мне все равно, Фрэн. Ты не испортишь мне впечатления от этой ночи.

– Кэти, я рада за тебя, но разве нельзя отнестись к этому как к миленькой любовной интрижке и посмотреть, выгорит ли? Просто на всякий случай?

– Марк говорит, куй железо – пока горячо!

– «Марк говорит…», «Марк говорит…» Черт побери, Кейти, будь осторожнее с этим.

– Что значит «будь осторожнее»? Почему?

Кэтрин не могла скрыть легкое раздражение в голосе; она была влюблена по уши, и любые упреки, направленные на ее возлюбленного, были ей как ножом по сердцу.

– Потому что ты сильная и умная девушка, и я не хочу, чтобы ты изменилась – даже чуть-чуть. Этого не стоит ни один мужик, – ответила Фрэн.

Это была фраза, которую Кэтрин в последующие годы вспоминала не раз и не два. Надо было слушать свою младшую сестренку, оказавшуюся мудрой не по годам. Эх, если бы Кэтрин тогда ее послушала.

Вертя в руке вручную расписанную чашку, женщина снова проиграла в голове слова сестры. «Не хочу, чтобы ты изменилась – даже чуть-чуть». Что же она теперь может сказать Франческе? Кейт попыталась представить в голове те слова, что она ей скажет. Они с сестрой виделись так редко, что каждый раз какое-то время уходило на то, чтобы заново научиться общаться друг с другом. С приятельницами у Кэтрин общение проходило совсем иначе.

Как бы там ни было, Кэтрин было трудно играть роль довольной жизнью взрослой женщины, то есть всех обманывать. Ведь у них с сестрой было слишком много общих воспоминаний. Да и вообще Франческа знала Кэтрин вдоль и поперек. У них было столько теплых воспоминаний, которые сестры могли пересказывать снова и снова, смеясь до слез. Любимая история Кэтрин: как-то на каникулах ночью они с Фрэн съели столько конфет, что Кэтрин стошнило из окна. Вот только оно оказалось закрытым, и почти весь следующий день их родители провели в попытках оттереть с велюровых сидений взятого напрокат фургончика остатки карамели и шоколада.

Неловкость, которую сестры в последнее время испытывали при общении друг с другом, в какой-то степени была вызвана постоянным присутствием Марка, словно бы не желавшего оставлять их наедине ни на секунду. Казалось, он наблюдал за Кэтрин и Франческой, заставляя их следить за тем, что они говорят. Марк всегда старался направить беседу в то русло, которое, как ему казалось, было наиболее уместным, и в присутствии Фрэн он всегда выглядел очень напряженным. Для всех других эта перемена оставалась незамеченной, но Кэтрин понимала, что ее муж говорит немного быстрее обычного и слишком громко смеется. Правда, волноваться ему было совершенно не из-за чего; Кэтрин никогда бы не рассказала никому правду об их отношениях. Даже собственной сестре.

Потому что все было слишком сложно. И как она могла это рассказать? «Ты была права, Фрэн, надо было тебя послушать, потому что я не просто утратила часть себя, а утратила себя полностью. Жаль, что я тогда не поступила как ты говорила».

Кэтрин было очень легко судить о пользе тех или иных решений, принятых ею в своей жизни. Достаточно было вспомнить, какой она была, когда их принимала, и кем она стала сейчас, а потом подумать – что из этого она могла бы изменить. Конечно, надо было поступить так, как советовала сестра! Но я думала, мне виднее, потому что была по уши влюблена и потеряла голову. Что говорит ей теперь здравый смысл? Ты определенно не смогла бы ничего исправить, Кэтрин, потому что тогда была слишком занята борьбой с бушующими гормонами и купалась в своей влюбленности!

Кэтрин крепко закрыла глаза, чтобы попытаться стереть воспоминание о последнем телефонном разговоре с сестрой. Хотя прошло уже три недели, воспоминание это лежало на душе женщины тяжелым грузом, и она задавалась вопросом, сможет ли когда-нибудь в полной мере помириться с Фрэн.

– Кэтрин.

Она услышала голос своего мужа.

Кэтрин как раз чистила картошку к ужину, но при звуке голоса Марка сразу поднялась со стула, словно солдат, натренированный вставать в присутствии командира. За все эти годы она довела этот навык до автоматизма.