Что изволите?

Работает Федор теперь неспешно, каждый шаг согласует с начальством, в чужие дела без приказа не вникает. На многое из того, что даже должен замечать, будто глаза себе завязал. Никого из сослуживцев ревностно, как когда-то, за моральные и прочие проступки не осуждает, потому неприятности по службе с ним почти не случаются. Выполняет любые распоряжения начальства, не задумываясь об их скрытой сути, моральной окраске и последствиях. Проявляет умеренное, можно сказать, выверенное служебное рвение и инициативу.

Изменились и интересы Федора. Теперь он редко читает исторические исследования, которыми раньше упивался, стараясь докопаться до истинной истории страны и своих предков. Совершенно не интересуется причинами и фигурантами стремительного разрушения великой советской страны, отчего раньше кипел, и вообще, теперь Фёдор даже в разговорах с товарищами не поддерживает темы, связанные с текущей политикой в своей стране. Фёдор давно словно погрузился в себя, не раскрывая своего существа, потому окружающими воспринимается совсем иным человеком. Он даже внешне стал другим, поскольку набрал значительный вес и при немалом росте напоминает малоподвижную и всё же опасную для окружающих глыбу.

Его непосредственным начальником уже год как является Глеб. Внешне отношения у них вполне дружеские, хотя за спиной как-то шептались, будто оба не снимают благостную, но фальшивую маску, если дело касается личной жизни. Возможно, не так уж благополучна их личная жизнь.

Пару лет назад Фёдор заявился на службу в дорогой иномарке. Конечно, коллеги это не только заметили, не только оценили выбор, но и от души поздравили Фёдора. И только! Ведь неудобных вопросов по поводу дорогих приобретений в их среде не задают. Это не принято! Это, как говорят, никого не украшает! И Фёдор, ничего не опасаясь, скупо благодарил за поздравления, давая понять, будто для него это рядовая покупка, обращать внимание на которую, даже не стоит! Но в действительности, душа его, конечно, звонко пела! Ещё бы! Выполнен очередной важный пункт давней и труднейшей для него программы! При этом почти никто не знал, кроме, пожалуй, Глеба, что это уже вторая машина, купленная Федором за год. Первой стал классический «Жук», подаренный жене в годовщину их свадьбы. Согласитесь, неплохой намёк на необходимость дождаться очередного юбилея!

Чуть позже у них появилась дача. Это – особый разговор.

Во-первых, она оказалась немаленькой, возведенной по интересному проекту, удобной, ухоженной и, главное, засаженной уже плодоносящими деревцами. Недалеко – огромный пруд, а в другой стороне шумит в непогоду старинный сосновый бор. При попутном ветре приятный хвойный воздух доносится до дачи. В общем, место чудеснейшее! И добираться на машине сравнительно легко, поскольку почти до ворот проложена надежная асфальтированная дорога, ведущая к расположенному в трех верстах элитному коттеджному поселку.

А во-вторых, Федор купил эту дачу по совету Глеба. Будто бы всего за полцены. Дело в том, что какой-то отставной генерал, сосед Глеба, перебирался к детям в Канаду, потому продавал её срочно, и не особо торгуясь. Так что теперь семейства Фёдора и Глеба соседствовали.

Как-то в пятницу вечером Фёдор вяло уточнил у жены:

– Завтра мы с Сашкой можем на дачу поехать. Ты с нами или как?

– Я приеду позже! У меня с утра важные дела!

– Так и хочется узнать, какие важные дела у тебя в выходной? – съехидничал Федор, понимая, что говорить с женой на любую тему и, тем более, на эту, совершенно бесполезно.

– Узнать-то можешь, если так уж хочется! Но не думаю, что тебе будет полезно знать! Береги нервную систему, Федя! Мы ведь давно договорились не провоцировать друг друга. У меня – своя жизнь, у тебя – своя! И если эти жизни где-то пересекаются, это не является поводом для грубого вмешательства в чужие дела! Разве не так, Феденька? – это имя Светлана произнесла с особой издевкой, давая понять, что он для нее совсем ничего не значит.

В общем, разговор закончился как обычно, не начавшись. Федор не то чтобы привык к этому, но знал заранее, что будет именно так. Жену он давно не любил как раньше. Она его, казалось ему, – тем более! Да и то, что осталось между ними, называть любовью можно лишь по привычке. Вместе, а точнее, рядом, они лишь существовали. Связующими элементами такого существования оставалась общая квартира, деньги, дача и, конечно, их сын.

Правда, Федор, вглядываясь в девятилетнего наследника, всё чаще стопорился на одном и том же вопросе: «Неужели и Сашка не мой? Неужели задолго до разрыва она уже изменяла мне? А если и нет, то насколько же затейливо потрудилась природа, не передав моему сыну ни одной моей черты? Ни лица, ни фигуры, ни размеров… Может со временем… А пока – ничего общего! Хорошо хоть отношения с ним настоящие, как и должно быть у родного отца с сыном! Парень неглупый, заметно подрос, и всё, конечно, понимает».