Что Кейти делала

— Я стала такой трусихой, — продолжила миссис Эш. — Меня так измучило и ослабило пережитое мною в Риме, что я чувствую себя не в силах даже подумать о том, чтобы отправиться одной в Германию и Швейцарию, где не будет Неда, который позаботился бы обо мне. Вы сущий ангел, дорогая, и я знаю, что вы сделали бы все возможное, чтобы облегчить мне тяготы путешествия, но я такая дурочка, что просто не осмеливаюсь. Думаю, что, должно быть, у меня сдали нервы, — добавила она со слезами в голосе, — но сама мысль о том, чтобы еще пять месяцев переезжать с места на место, вызывает у меня отчаянную, просто невыносимую тоску по дому. Наверное, потом я пожалею об этом, да и сейчас я говорю себе, что это глупо, но все бесполезно — мне больше не знать покоя, пока Эми не будет снова в Америке, в безопасности и под наблюдением вашего отца.

Я выяснила, — продолжила она после еще одной небольшой паузы, — что мы можем доехать вместе с Недом до Генуи и сесть там на пароход, который доставит нас в Нью-Йорк без всяких промежуточных остановок. Мне ужасно неприятно разочаровывать вас, Кейти, но я почти решила поступить так. Вы будете очень сильно возражать? Сможете вы когда-нибудь простить меня? — Теперь она явно плакала.

Кейти пришлось проглотить стоявший в горле комок, прежде чем она смогла ответить, — таким горьким было разочарование, — и, несмотря на все ее усилия, в голосе было почти рыдание, когда она сказала:

— Ну что вы, дорогая Полли, тут нечего и прощать. Вы совершенно правы, что едете домой, если считаете это разумным. — Затем, снова проглотив комок, она добавила: — Вы подарили мне чудеснейшие шесть месяцев, и я была бы ужасно жадной девушкой, если бы жаловалась на то, что путешествие оказалось немного короче, чем мы предполагали.

— Вы такая милая и добрая, что не сердитесь! — воскликнула подруга, обнимая ее. — И от этого я чувствую себя вдвойне виноватой… Я не стала бы делать этого, если бы только могла, но я просто не могу. Я должна вернуться домой. Может быть, когда-нибудь, когда Эми будет взрослой или благополучно выйдет замуж за кого-нибудь, кто будет как следует заботиться о ней…

Эта отдаленная перспектива представлялась слабым утешением. Чем больше Кейти думала о случившемся, тем больше огорчалась. Она теряла не только возможность — вероятно, единственную в ее жизни — увидеть Швейцарию и Германию, но и многое другое, менее значительное. Теперь они должны были плыть домой на незнакомом корабле с незнакомым капитаном, а не на «Спартаке», как планировали прежде, и сойти на берег им предстояло в Нью-Йорке, где никто не будет ждать их, и лишиться удовольствия войти в Бостонский залив и увидеть на пристани Розу, которая обещала их встретить. Более того, им предстояло жаркое лето в Бернете вместо прохладных альпийских долин, и дом Полли сдан чужим до октября. Ей и Эми придется поселиться где-то в другом месте, возможно даже не в самом Бернете. Боже мой, как жаль! Как ужасно жаль!

Затем, когда прошло первое потрясение и замешательство, появились другие мысли, и, осознав, что через три, самое большее четыре, недели ей предстоит увидеть папу, Кловер и остальных дорогих ее сердцу домашних, она почувствовала себя такой счастливой, что едва могла ждать, когда же настанет это время. В конце концов, в Европе не было ничего столь же замечательного.

"Нет, я не грущу, — говорила она себе, — я рада. Бедная Полли! Неудивительно, что она так боится после всего того, через что ей пришлось пройти. Надеюсь, я не выказала ей раздражения. И это очень приятно, что лейтенант Уэрдинггон проводит нас до самой Генуи".

Следующие три дня прошли в заботах. Не было больше поездок в гондолах, кроме как по делам. Все покупки, которые они откладывали на будущее, следовало сделать сейчас, а также упаковать чемоданы. Каждый вспомнил о последних поручениях и заказах домашних. Были постоянные уходы, приходы, суета, беспорядок, и среди всего этого то и дело выскакивала бурно радующаяся Эми и требовала от всех ответа: разве они не рады, что возвращаются в Америку?

Кейти так еще и не купила подарок для себя на деньги старой миссис Реддинг. Она все выжидала, думая, что увидит что-нибудь еще более соблазнительное в следующем месте, куда они приедут. Но теперь, сознавая, что «следующих мест» уже не будет, она решила не ждать и с сотней франков в кармане отправилась на главную торговую площадь Венеции, чтобы выбрать что-нибудь из великого множества продающихся там вещей. В одном из магазинов, продающих безделушки, ее внимание еще накануне привлек браслет из старинных римских монет, и она направилась прямо туда, задержавшись по пути лишь для того, чтобы купить кувшин из бледно-голубого переливчатого стекла для Сиси Слэк и проследить за тем, как его аккуратно упакуют в морские водоросли и мягкую бумагу.