Что Кейти делала

Однако даже нищенствующие монахи — человеческие существа, и испуг Кейти прошел, когда она заметила, что уходя, один из них вернулся на несколько шагов назад чтобы подольше посмотреть на миссис Эш, щеки которой пылали ярким румянцем волнения и которая казалась в эти минуты особенно красивой. Кейти рассмеялась, и миссис Эш вместе с ней, но Эми не могла избавиться от впечатления, что это было нападение демонов, и впоследствии часто с содроганием вспоминала о том, как эти ужасные черные существа налетели на нее и как она спряталась за маму. Мрачные картины, изображающие Торжество Смерти, которые были вскоре представлены их вниманию на стенах Кампо-Сантоnote 163, не способствовали тому, чтобы успокоить ее, и к гостинице, где предстояло пообедать, она шла с бледным, испуганным лицом, крепко держась за руку Кейти.

Путь к гостинице лежал через одну из узких улиц, населенных бедняками, — пыльную улочку с высокими ветхими домами по обеим сторонам. В широкие дверные проемы можно было мельком увидеть внутренние дворики, где лежали пустые, большие и маленькие, бочки и ржавые котлы и на огромных деревянных подносах были выставлены сушиться на солнце макароны. На одних подносах макароны были серые, на других белые, на третьих желтые, но ни одни не казались аппетитными, когда лежали так — открытые, в пыли, под развевающимся и хлопающим наверху, на протянутых от дома к дому длинных веревках, застиранным бельем. Как это всегда бывает на бедных улочках, здесь были стайки ребятишек, и появление маленькой Эми с рассыпанными по плечам светлыми волосами, сжимающей в объятиях Мейбл, произвело сенсацию. Дети, стоявшие на мостовой, что-то кричали, другие дети слышали их восклицания и тоже выскакивали из домов на улицу, а матери и старшие сестры выглядывали в двери. Казалось, будто сам воздух полон взволнованных смуглых лиц, темных кудрявых маленьких голов, то выныривающих, то исчезающих друг за другом, и любопытных черных глаз, устремленных на большую красивую куклу, которая, с ее пышной копной льняных волос, в голубом бархатном платье и жакете, шляпке, украшенной перьями, и с муфтой, казалась им каким-то чудом из другого мира. Они не могли решить, живой ли это ребенок или игрушечный, но не осмеливались подойти поближе, чтобы выяснить, и лишь толпились на расстоянии, указывая на куклу пальцами, смеясь и перешептываясь, в то время как Эми, очень довольная восхищением, какое вызывала ее любимица, подняла Мейбл повыше для всеобщего обозрения.

Наконец одна смешная девчушка в белом чепчике на круглой кудрявой голове, как кажется, окончательно уверилась, что в руках у Эми кукла, и, метнувшись во дворик, тут же возвратилась со своей куклой — жалкой маленькой деревянной фигуркой, все одеяние которой состояло из грубой красной хлопчатой рубашки. Эту куклу она показала Эми. И Эми в первый раз после своей встречи с похожими на летучих мышей монахами улыбнулась, а Кейти, взяв у нее из рук Мейбл, изобразила жестами, что куклы хотят поцеловать друг друга. Но хотя маленькая итальянка взвизгнула от смеха при мысли о bacionote 164 между куклами, она никоим образом не могла на это согласиться и, спрятав свое сокровище за спину, краснея и смеясь, быстро заговорила что-то непонятное, делая забавные жесты двумя пальцами.

— По всей вероятности, она боится, что Мейбл сглазит ее куклу, — сказала Кейти, вдруг догадавшись о значении этих жестов.

— Дурочка! — воскликнула возмущенная Эми. — Да как тебе пришло в голову, будто мой ребенок может испортить твою грязную старую куклу? Ты должна бы радоваться, что кто-то чистый вообще обратил на нее внимание.

Звук иностранной речи окончательно привел маленькую итальянку в замешательство. С визгом она бросилась прочь, и все остальные дети за ней. В отдалении они приостановились, чтобы оглянуться на непонятных и пугающих существ, не говорящих на привычном языке. Кейти, желая оставить приятное впечатление, изобразила, что Мейбл посылает им воздушный поцелуй. Это снова вызвало смех и болтовню в толпе детей, и некоторое время они следовали за нашими друзьями, продолжившими путь к гостинице.

Всю следующую ночь по гладкому, как стекло, морю «Марко Поло» скользил вдоль берегов, мимо которых проходили парусные суда Одиссея в те давние, полумифические дни, что видятся нам теперь в таком чарующем свете. Кейти проснулась в часа утра и, выглянув в окно каюты, мельком увидела остров, который, как свидетельствовала ее карта, был Эльбойnote 165 — тем местом, где Наполеон, этот беркут войны, был на время прикован к скале. Затем она снова заснула, а когда поднялась при ясном свете дня, пароход уже миновал побережье Остии и приближался к устью Тибра. За далекой Кампаньей поднимались подернутые дымкой горные вершины, а на берегу каждый мыс и каждая бухта носили имена, приводившие на память что-нибудь интересное.