Что Кейти делала

— Нет, конечно нет, — ответила Сиси. — Не луна, а дама, в которую он был влюблен. В следующем предложении говорится о ней, только ты меня перебила. «На ней был серебряный тюрбан с бриллиантовым полумесяцем. Когда она тихо скользила по коррехидору, луч луны упал на бриллианты, и они засверкали, словно звезды. „Ты здесь, Зулейка?“ — „О да, мой повелитель“. В это мгновение послышалось бряцание доспехов, и к ним бросился одетый в кольчугу отец Зулейки. Он выхватил свой меч, и рыцарь сделал то же самое. Мгновение спустя оба они, мертвые и неподвижные, лежали в лучах луны. Зулейка в отчаянии закричала и упала на их тела. Она тоже была мертва!» Так кончается «Трагедия в Альгамбре».

— Прелесть, — сказала Кейти, глубоко вздохнув, — только очень уж печально! Какие красивые истории ты пишешь. Сиси! Но лучше бы ты не всегда всех убивала. Почему, например, рыцарь не мог убить отца и… нет, я думаю, тогда Зулейка не вышла бы за него замуж. Ну, тогда отец мог бы… Ох, глупости! Почему вообще кто-то должен кого-то убивать? Почему бы им всем не броситься друг другу на шею и не помириться?

— Ну что ты, Кейти! — воскликнула Сиси. — Тогда это не была бы трагедия. Ты же знаешь, что название этой истории — «Трагедия в Альгамбре».

— Конечно, конечно, — сказала Кейти торопливо, так как Сиси уже начала надувать губы, а лицо ее покраснело еще сильнее, так, будто она собиралась заплакать. — Наверное, это красивее, чтобы все умерли. Только, понимаешь, у тебя всегда все умирают — и дамы, и рыцари, — и я думала, что для разнообразия… Какое великолепное слово «коррехидор»! Что оно означает?

— Не знаю, — ответила Сиси, уже успокоившись. — Оно было в «Завоевании Гранады». Что-то вроде коридора, я так думаюnote 11.

— Следующий номер нашей программы, — продолжила Кейти, заглянув в свою бумажку, — «Гав, простое стихотворение», сочинение мисс Кловер Карр.

Все дети захихикали, но Кловер спокойно встала и продекламировала следующее:

Жил на свете песик Гав —
Шерстяной клубок.
Он имел веселый нрав —
Вечно прыг да скок. 

Словно бусинки глаза

И метелка-хвост,
Как вертел им егоза!
Был тот жест не прост. 

Жил он весело, легко,

Был игрушкой всем.
Пил обычно молоко —
Выпил вдруг кольдкрем 

В детской прямо со стола.

(Длинная строка!)
И та порция могла
Погубить быка. 

Заболел и умер он.

Я закончу тут,
Ведь под похоронный звон
Песен не поют.

Последовали бурные аплодисменты; все смеялись, кричали, хлопали в ладоши, так что весь сеновал гудел и дрожал. Но Кловер сохраняла прежнюю сдержанность и села на место, все такая же серьезная, и лишь в уголках ее рта появились маленькие ямочки — ямочки отчасти природные, а отчасти, как я с сожалением вынуждена заметить, приобретенные благодаря тому, что Кловер имела привычку углублять их острым карандашом для грифельной дощечки, когда учила уроки.

— Теперь, — сказала Кейти, когда шум несколько утих, — прослушаем «Библейские стихи», декламируют мисс Элси и мисс Джоанна Карр. Держи голову выше, Элси, и говори отчетливо, а ты, Джонни, не смей хихикать, когда настанет твой черед читать!

Но Джонни в ответ на этот призыв только еще сильнее захихикала, крепко прижимая руки к лицу и выглядывая из-за пальцев. Элси же держалась торжественно, как маленький судья, и с большим достоинством начала:

От райских нег к земным трудам
Пошли и Ева и Адам,
И ангел огненным мечом
Позвякивал за их плечом. 

И, покидая птиц, зверей,

Рыдала Ева у дверей.
Жизнь сладкую жалел Адам
И тоже волю дал слезам.

В этом месте Дорри фыркнул, но степенная Кловер сразу заставила его замолчать.

— Не смейся, — сказала она. — Ты же знаешь — это из Библии. Теперь твоя очередь, Джонни.

Но Джонни упорно зажимала рот руками, а ее пухлые плечики вздрагивали от смеха. Наконец с огромным усилием она придала лицу серьезное выражение и, стараясь говорить как можно быстрее, разразилась следующими стихами:

Хоть ослица Валаама
Зрела ангела упрямо,
Его не видел Валаам —
Для человека это срам.

После этого она опять спрятала лицо в ладони, а Элси продолжила:

Илия по воле неба
Ел досыта мяса, хлеба,
Ежедневный рацион
Получая от ворон.

— Ну, давай, Джонни, — сказала Кейти, но неисправимая Джонни опять затряслась от смеха, и все, что они смогли разобрать, это:

Две медведицы из леса
Вышли, чтобы съесть… съесть…