Что клоун знает о любви

Нед встал на ноги и отряхнулся от прилипшей сухой травы и пыли. До ее хижины они шли в полной тишине и Энни не хотела ее прерывать своими разговорами. Сегодня, после того, как Нед ушел, пригласив ее на вечернее заключительное выступление, она долго сидела и перебирала перья на вороньих крыльях и рассказывала любопытному ворону о своем новом знакомом.

— Я уверена, Эдгар, — сказала она тогда, — что ты все запомнишь и расскажешь мою историю своим потомкам. А они своим. И я буду жить вечно в вашей вороньей памяти.

— Еще, Эдгар, — добавила она чуть позже, — я знаю, что скоро что-то произойдет, что изменит нашу с тобой жизнь. Я это чувствую.

Когда они пришли к дому, луна уже поднялась над деревьями, но периодически скрывалась за быстро плывущими облаками, оставляя поляну в полной темноте.

— Ты знаешь лекарство от любой болезни? — внезапно спросил Нед.

— От каждой, которой болеет любая земная тварь. Корень солодки помогает при сильном кашле, настойка из розы может обезболить, лавандовое масло хорошо успокаивает и помогает уснуть, вербена справляется с золотухой и чесоткой, — начала перечислять Энни, но, заметив, что Нед перестал ее слушать, остановилась, — Что тебя беспокоит?

— Какой отвар поможет разбитому сердцу?

— Разговоры, — улыбнулась Энни и повторила, — разговоры и хороший чай.

— У меня есть подруга, я знаю ее уже много лет. Ты видела ее на выступлении сегодня, — Нед посмотрел на Энни, будто пытаясь угадать интересно ли ей.

— Та гимнастка?

— Да, она самая. И сколько я ее знаю, она влюблена в Сэма. В парня с железной ромашкой. Безуспешно.

— Такое бывает.

— И мне иногда очень тяжело смотреть на то, как она страдает каждый раз, когда не находит у него взаимность. И я не знаю, что мне сделать, чтобы облегчить ее боль.

— Эдди, — мягко произнесла она, отказываясь называть его Недом, — отвары не лечат душевную боль, только притупляют ненадолго. Разговоры, вот что может помочь тебе и ей. Или молчание, оно, в нужный момент, оказывает более целительное воздействие, чем глупая болтовня.

— И о чем мне говорить?

— Обо всем, что угодно, — Энни улыбнулась, — о прошлом, о будущем, о настоящем. Чужая душа, особенно женская, навсегда останется для тебя загадкой. Но разговоры помогают, это правда. А мне остается лечить то, что не способно излечить простое слово.

— Спасибо, Энни.

— Я ничего не сделала, — сказала она и отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

7

Нед осознал всю целительную силу слова, проговорив с Энни до самого рассвета. Она внезапно стала для него самым близким другом и рассказала всю историю своей жизни, уместив ее в несколько часов и сократив до безобразия. Нед был согласен услышать ее еще много раз, приправленную самыми мелкими подробностями.

Энни рассказала, что выросла в соседней деревушке к югу отсюда. Она не знала своих родителей, но была воспитана местной травницей, которая чудом пережила преследование ведьм. Она заботливо переписывала все гримуары и книги с рецептами и, в конце концов, выучила их наизусть. Потом, после смерти своей воспитательницы, которая умерла, прожив больше ста лет, Энни перебралась в этот заброшенный дом и стала лечить людей, в обмен на еду и предметы быта. Она рассказала про ворона и познакомила их, сообщив, что назвала его Эдгаром в память о первой и единственной любви своей приемной матери. Тот Эдгар, который жил и умер еще до рождения ворона и Неда, был пекарем и единственным мужчиной, проявившим доброту и сострадание к молодой знахарке.

— Они никогда так и не были вместе по-настоящему, — с горечью в голосе говорила Энни, — она в спешке уехала, спасаясь от разъяренной толпы, когда ее намеривались обвинить в колдовстве. А Эдгар умер от проблем с сердцем, которые она, конечно, могла бы вылечить, если бы осталась. После этого она не была ни с одним мужчиной и говорила мне, что именно это позволило ей жить так долго.

— Если у тебя нет разбитого сердца, то и нет необходимости лечить его разговорами? — отметил Нед.

— Все так, — и Энни снова улыбалась.

Неду казалось, что она улыбается вообще всегда. Когда говорит о грустном, о веселом, о тревожном. В любой момент, когда он смотрел на ее профиль, слегка освещенный через витражное окно, Нед замечал улыбку.

Потом Энни переехала в этот дом, потому что, как она призналась, все с той же улыбкой, но грустью в голосе, их там никто не любил. Люди пронизаны предубеждениями к тому, что не могут понять и, вероятно, ей тоже придется вскоре покинуть это место.

— Поехали со мной, — внезапно предложил Нед и в ту же секунду осознал, что сказал глупость.

— Как же…

— Или, если хочешь, я останусь с тобой и буду отгонять всех недовольных.

— Спасибо, Эдди, правда.

На секунду ее лицо стало серьезным, будто она обдумывала его предложение, но после вновь озарилось улыбкой. Она указала рукой в сторону окна и сказала:

— Я сделала его сама. Не люблю яркий солнечный свет, он мешает работе.

Потом она принесла горький горячий напиток зеленого цвета и предложила его Неду.