Что мне делать без тебя?

- Для чего ты мне все это говоришь, папа? - Левон посмотрел на отца недобрыми и о многом догадывающимися глазами. - Я устал и больше не могу никого жалеть и ни о ком думать. И потом... - он замолк на мгновение, - потом, мне кажется, что Поле будет лучше без меня. Как это ни странно. Она относится ко мне довольно равнодушно, так что история ее бабушки - совсем не история Полины.

Ашот окончательно сдался. Он не в силах помочь Карену!

- Мама просила отдать ей Боба, - ровным голосом продолжал Левон. - Мы согласны: и я, и Полина. Больше я не знаю о чем говорить, папа...

Не знал этого и Ашот.

- Ну что ж, - невесело сказал он, - мама будет просто счастлива... Правда, мне бы очень хотелось, чтобы были счастливы и вы, но, к сожалению, здесь у меня ничего не получается.

Левон отвел глаза. Он чувствовал, что виноват и не оправдал надежд отца, которые, впрочем, не были слишком серьезными. Не надо возлагать никаких надежд на сыновей. Ашот Джангиров когда-то не учел этого.

Полина потеряла последние призрачные связи с миром. Зачем, в конце концов, он ей нужен? Она была не в состоянии анализировать свое настроение, но все же начинала понимать, что ей хорошо только в клинике, где никто не тревожит, не надоедает и ничего от нее не хочет. Точно так же, как Левон, она мечтала лишь о спокойствии. В сущности, они очень подходили друг другу, но жить вместе не могли, стремительно бросившись в разные стороны в поисках покоя и тишины.

Мать осторожно спросила у Полины, можно ли отдать Боба Маргарите. Полина рассеянно кивнула. Да, конечно, ей трудно справляться с ребенком, он до сих пор плохо спит по ночам, а у Ашота Джангирова есть возможность держать няню. И вообще, Джангировы ее больше не интересуют. Она собирается жить без них и пойти работать. Олеся ахнула про себя. Ну, какая может быть работа? Карен легко переубедил ее.

- Полина молодец! - воскликнул он вечером, выслушав горькое повествование Олеси и вскрывая очередной пакет с чипсами. - Ты плохо осмысливаешь ситуацию. Работа сейчас для нее - как раз то, что нужно. Действия и движения выводят из депрессии. Так что все идет замечательно, - он мельком взглянул на Олесю. - Почему ты такая кислая и безрадостная? Очевидно, у тебя опять болит голова?

- Ничего у меня не болит, - отказалась Олеся. - Я прекрасно себя чувствую!

Сегодня лучше обмануть, чем признаться в плохом самочувствии. Ей безумно надоела тягостная страшная правда. От неожиданного, искреннего на сей раз изумления Карен поперхнулся.

- Быстренько, Леся, постучи меня по спине! Иначе этот чипсик станет последним в моей жизни! Что случилось сегодня с тобой? Мне просто подменили жену!

Олеся улыбнулась.

- А ты недоволен? Вернуть тебе прежнюю?

- Ни в коем случае! - закричал Карен и бросил пакет на стол, - Никогда в жизни! Может быть, ты научишься снова улыбаться! Во всяком случае, появились основания надеяться! Какое сегодня у нас число? Оно должно быть занесено в Красную книгу! По крайней мере, мы сейчас нарисуем его на стене! Дай мне красный фломастер! - Муж легко опустился перед ней на корточки, по привычке плотно прижав колено к ее коленке. - Я просто не понимаю, что происходит. У тебя ничего не болит, и ты даже пробуешь засмеяться! Разве такое возможно? И я ведь должен знать причину, чтобы в следующий раз не мучиться и сразу пустить в ход испробованный метод для твоего перевоплощения. Быстро рассказывай, как тебе удалось то, что мне так долго не удавалось!

- Карен, успокойся! - попыталась остановить поток его красноречия Олеся. - Давай лучше я тебя накормлю.

Джангиров надолго затих.

- Накормишь? - наконец переспросил он в полном замешательстве. - Ты сказала: накормишь? Но это попросту невозможно, Леся! Ты же сроду не делала этого! Даже подозрительно! Нет, я серьезно ничего не понимаю... Все-таки что случилось с тобой? А может быть...

И он сделал выразительную паузу, уставившись на Олесю неподвижными глазами.

- У тебя всегда только одно на уме! - вздохнула Олеся. - Ты будешь есть или как?

- Или как! - ответил Карен, выпрямляясь. - Или как - и ничего больше! Идея выглядит безупречной. Ты сама отрезала все пути к отступлению, и я думаю, сделала это вполне сознательно! Но почему, Леся, я в самом деле хочу знать, что произошло!

Олеся была не в состоянии ничего объяснить: все сложилось само собой, а она всегда полностью зависела от своего настроения. Муж внимательно взглянул на нее и догадался: она просто бесконечно измаялась от собственного состояния, от долгой, непрекращающейся усталости. Измученная нервная система сама попыталась освободиться от тяжкого, невыносимого груза вины и стремительно сбросила его. Олеся больше не могла жить так, как жила раньше. Ну что ж, это очень много. Карен засмеялся.

- У нас с тобой все хорошо! У нас все всегда в полном порядке! К черту твоих врачей и таблетки! Я давно говорил, что они бесполезны! Ужинать я буду потом!

И он легко поднял ее на руки.