Что может быть лучше?

но только на одну секунду, потому что она стремительно вскочила в другой раз, и уже в таком испуге,

Сначала неожиданный поцелуй руки, что смешно, а потом приятные ощущения от поцелуя сработали – вот и встрепенулась от новых чувств.

что судорога прошла по её лицу.

Судорога узнавания наслаждения.

Она смотрела на меня до ужаса неподвижными глазами, а губы стали дёргаться, чтобы заплакать, но всё-таки не закричала.

Перепугавшись судороги, Ставрогин приостановил поцелуи да ласки, и Матрёша заволновалась – что же будет дальше? – типичная реакция юной девушки, когда соблазнение вдруг прерывается, чуть начавшись.

Я опять стал целовать ей руки,

Сообразил-таки.

взяв её себе на колени, целовал ей лицо

По-видимому, не только в лоб.

и ноги.

Наверно, не пятки, а там, где начинаются.

Когда я поцеловал ноги, она вся отдёрнулась и улыбнулась как от стыда, но какою-то кривою улыбкой.

Это Матрёшина первая в жизни улыбка, связанная с наслаждением, доставляемым мужчиной, вот улыбка ещё и не оформилась в похотливую, а смотрится кривой.

Всё лицо вспыхнуло стыдом.

Вполне нормальная реакция на первое целование ног, выше пяток.

Я что-то всё шептал ей.

Небось, что любит, что как она красива.

Наконец вдруг случилась такая странность,

Достоевский всё пытается представить Ставрогина чрезвычайным развратником, а у него торчат уши самого Достоевского, у которого было с дюжину-две женщин, да и то, видно, впопыхах.

которую я никогда не забуду и которая привела меня в удивление: девочка обхватила меня за шею руками и начала вдруг ужасно целовать сама.

Ставрогина как представителя облапошенного большинства не удивило бы вовсе, если бы девочка выразила отвращение, сопротивлялась, кричала о помощи – его удивляет, что она способна быть благодарна за неведомое наслаждение, которое она испытывала, и отвечать взаимностью, «ужасно» целуя.

Лицо её выражало совершенное восхищение.

Радовался бы, дурак!

Я чуть не встал и не ушёл – так это было мне неприятно

Наслаждение вызывает неприязнь, страдание – вот это по Достоевскому.

в таком крошечном ребёнке —

14 лет не крошечный – Джульетта, которой общество фальшиво восхищается, была того же возраста, но ей прощают наслаждение только оттого, что она покончила с собой.

от жалости.

Ему жалко девушку из-за того, что она испытывает наслаждение и счастлива, а когда она страдала на его глазах – это для Ставрогина было в порядке вещей.

Но я преодолел внезапное чувство моего страха и остался.

Вот именно, страха – это основное чувство, которое им руководило, а потом вызывало и ненависть и раскаяние. Страха, что его прихватят за девочку.

Когда всё кончилось, она была смущена.

Уж не в упрёк ли и это он ей ставит?

Я не пробовал её разуверять и уже не ласкал её.

То есть не как развратник, который бы продолжал ласкать, а как обыкновенный жлобина: кончил – и бежать.

Она глядела на меня, робко улыбаясь.

Конечно же робко надеялась на продолжение ласки.

Лицо её мне показалось вдруг глупым.

Да просто похоть у Ставрогина иссякла, вот и кажется ему всё ненужным, глупым, страшным.