Что мужчины думают о сексе

Что, в самом деле?… (Визг, как будто увидела мышь.) Когда, ты говоришь?… О БОЖЕ!… Да, я думала, он очаровашка… И знаешь, действительно интересный… Ты дала ему мой номер?… (Визг, будто увидела гнездо мышей.) Нет, нет, он не звонил… Ой, Труди, это та-а-а-ак здорово… Когда, он сказал, позвонит?… Ой, я теперь так волнуюсь…

Держу пари, тай-чи придется повременить.

20 ч. 40 мин.

Я был прав. Телемарафон закончился две минуты назад.

И правда в том, что слушать этот разбор полетов Элен с Действительно Интересным Очаровашкой довольно приятно. Надеюсь, он ей позвонит. Должна же она рано или поздно проявить какую-то активность в смысле романтики. А разве еще не проявила? Наблюдение за нормальным, откровенным ухаживанием - приятное разнообразие, отвлекающее от проблем Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом.

5 июня, суббота

19 ч. 15 мин.

Жаворонки - тупицы.

Я знаю это, поскольку сам утром встал с долбаными петухами, и у любого существа, добровольно подвергающего себя тому, что я испытал в полшестого, явно не все дома.

Вообще-то мои муки длились первые минут десять, пока вода в душе и вода из чайника не вернули меня к жизни. После чего меня вновь охватило чувство страха перед прыжком. Я, правда, обрел и добродетельное чувство самоуважения, которое всегда ощущаю (слава богу, не часто), когда встаю рано. Из утешительного мрака, в котором я недавно пребывал, постель превратилась в яму, в которой гниют все, а я, Бесстрашная Ранняя Пташка, уже собрался в дорогу, наслаждаясь свежим утренним воздухом.

Около шести подрулил Тим на своем «мерседесе» 1982 года выпуска, который он унаследовал от отца, купившего себе новый. Рядом с Тимом сидел Грэм.

- Доброе утро, - сказал я, забираясь на заднее сиденье.

- Доброе, - пробормотал Тим.

- С доброй наступающей утренцией, - прощебетал Грэм.

Поездки на автомобиле всегда вызывают в моем воображении одну и ту же картину. Я, Тим Рот (не знаю почему, но мне кажется, что это мне подходит), еду на старом разбитом «шевроле» по пустынному шоссе, из-за Колорадских гор начинает выползать солнце, и мои глаза наполняются слезами любви, оттого что я еду к девушке, с которой хочу быть вместе.

По радио играют «Битлз», они продолжают играть, камера отступает, и появляются титры с исполнителями.

- Какой номер, Пол?

- Семьдесят восьмой.

Внезапно мелодия заканчивается, на экране появляется заставка «Производство «Двадцатый век Фокс», и рядом со мной на заднем сиденье сидит Пол.

- Всем доброе утро.

- Доброе утро.

- Привет.

- Приветствую тебя, Пол, в это ясное и славное утро.

Через десять безмолвных минут мы подъезжаем к квартире нашего последнего пассажира - Джейн. При ее появлении у Тима заметно напрягаются плечи. Ранние часы вынудили ограничиться скромным макияжем, вырез старого свитера (парашютный центр советует «практичную одежду») тоже скромен в сравнении с обычным топиком, но походка, которой она прошла по садовой дорожке, выдает настоящую, неподдельную Джейн.

Она открывает заднюю дверь и забирается внутрь. Пол и я не можем избежать лобзанья, Грэму достается дружеское пожатие плеча, а губам Тима Джейн посылает поцелуй кончиками пальцев.

Хотя это спасло его от засоса и французского поцелуя, этот милый способ был гораздо более провокационным, так как это не в духе Джейн. Когда Тим, глядя в зеркальце, отруливал, я поймал его взгляд. На мою ухмылку он ответил насупленными бровями.

Мы постепенно просыпались, и, когда добрались до раскисшей грунтовой дороги, ведущей к конечной цели, между нами уже завязалась беседа. Примерно через полторы мили лестерширских ухабов и рытвин, вызвавших у Тима глубокую враждебность, мы вырулили к огромному низкому сараю, где располагались парашютный центр и столовая. Рядом с сараем возвышался громадный, слегка обветшалый самолетный ангар с проржавевшей местами железной крышей. В поле, по ту сторону ангара, виднелись два двухмоторных самолета. Они были того же размера, что и те, на которых висел Бастер Китон, но, слава богу, более современного вида. Ярдах в ста за ними стояло с полдюжины палаток.

Было десять минут девятого. Неплохое время. Мы зарегистрировались в конторе, попили в столовой чаю с тостами и вышли на улицу. Немного погодя прибыли Джеймс и Люси. Пол, Грэм и Джейн ушли показать им, где записываться, и я остался наедине с Тимом.

- А наша Джейн сегодня в прекрасной форме, - сказал я.

- Несомненно.

- Или мне следует называть ее Абигайл?

Он промолчал.

- Да, конечно, ее нужно называть Абигайл. Ведь в конце концов, это ее настоящее имя. Не правда ли, Тим?

Но он все равно не клюнул. Я заметил, как пару раз сжался его правый кулак, но этим все и ограничилось. Тим оказался в том же положении, что и я тогда в Амстердаме: выиграть хочется, но есть вещи, которые он просто не мог сделать. Разве можно упускать шанс поддеть его? Особенно при мысли о грядущем свидании с Ингрид, что только укрепляло мою самоуверенность.

Однако я не успел ничего сказать, к жизни прокашлялась древняя громкоговорящая система: