Что нам в них не нравится…

Говоря об аграрном вопросе в 1-й Государственной Думе (кажется, это было именно в Думе, но, может быть, — на каком-нибудь «Съезде»), Герценштейн произнес неосторожное слово, которое ему стоило жизни, В то время «освободителям» удалось поднять в некоторых губерниях волну так называемых «аграрных беспорядков», то есть попросту волну погромов помещичьих усадеб. Погромы эти иногда сопровождались насилиями и убийствами, но еще чаще заканчивались поджогами. Как факелы Нерона, пылали эти «дворянские гнезда», из которых вылупилась вся истинная культура России. «Освободители» 1905 года очень хорошо понимали, что даже в малокровном своем состоянии (а бедность голубой крови белыми шариками уже ясно обозначилась в начале XX века) поместное землевладение все же составляет один из оплотов Исторической России. И поэтому они вполне сознательно натравили подпавших под их влияние «камаринских мужиков» на «господ», дразня первобытную мужицкую жадность запахом земли и грабежа. При этом, конечно, происходило немало «раздирательных» сцен, когда уничтожались эти островки цивилизации разнуздавшимся морем дикости: ведь, помимо культурных сокровищ, сколько в этих пылающих усадьбах сгорало лично дорогого, с детства любимого и никогда не возвратимого. Были эпизоды и просто «батального рода». Один такой «иллюминованный помещик» рассказывал мне, как он «отступал» из своего родного дома через свои собственные поля. Вместе с сыновьями и «верными слугами» они, прикрывая женщин и детей, залегали за каждой полевой межой и огнем карабинов и охотничьих штуцеров удерживали разъяренную толпу науськанных революционерами мужиков. Черный вихрь дыма, закрывая полнеба, мутил солнце, а рокот пылающей усадьбы вторил ружейной трескотне. Вот такие сцены Герценштейн назвал в своей речи «иллюминациями». Слово это болезненно прокатилось по всей России. Надо принять во внимание, что многие прекрасно поняли: то, что для одних тяжкая трагедия, глубокое горе и несчастье, то другим (то есть «освободителям») доставляет явную или плохо скрытую радость. В результате Герценштейн был убит кем-то из-за угла. Кем, не удалось установить, но в причине, толкнувшей убийцу на месть, не приходится сомневаться. Вслед за этим при таких же обстоятельствах был убит другой политический еврей — журналист Иоллос. Этими двумя, кажется, и исчерпывается весь список «ответных» убийств, приписываемых «черносотенцам». Но об этих двух убитых евреях российская печать кричала куда больше, чем о сотнях и тысячах в эту же эпоху убитых русских. Впрочем, этот истерический вопль принес свою пользу: политические евреи перепугались, и с той поры террор пошел на убыль.

Приложение № 6

(к стр 44)

О ХРУСТАЛЕВЕ-НОСАРЕ И ТРОЦКОМ-БРОНШТЕЙНЕ

Носарь был одной из самых выдающихся фигур «Освободительного Движения» 1905 года. «Хрусталев» была его революционная кличка. Он был родом из Полтавской губернии, по образованию, если не ошибаюсь, инженер. Носарю принадлежит идея и организация «всероссийской политической забастовки». В октябре месяце 1905 года вся жизнь огромной Империи остановилась: стали все фабрики и заводы; железные дороги, почта, телеграф; стали трамваи, электрические станции, подававшие свет, водопровод; закрылись магазины, аптеки, больницы, даже в суд врывались осатаневшие адвокаты, требуя, чтобы и правосудие забастовало! Наконец, прекратили выходить газеты. На всем пространстве «шестой части суши» выходил… один «Киевлянин». И при всем том все это вовсе не обозначало, что действительно вся страна объята «освободительным порывом». Но прекрасно организованное революционное меньшинство подчинило себе большинство из «мирных тружеников», застигнутых врасплох, и провело всеобщую забастовку при помощи психического и физического террора. Как бы там ни было, но эта всероссийская забастовка оказалась настолько сильнодействующим средством, что Петербург сдал; и была октроирована «в сущности, конституция»,[51] что, по мнению графа Витте, призванного к власти, должно было сразу успокоить страну.

На самом же деле манифест 17 октября, который революционеры учли как несомненную свою победу, только подлил масла в огонь. Революция с этой минуты яростно бросилась на штурм «Исторической России». Штурм на сей раз был отбит совместными усилиями войск, еще недостаточно тогда развращенных, и народных низов, возмущенных революционными деяниями. «Низовые» контрреволюционеры при сем случае расправились по-своему с русско-еврейской революционной интеллигенцией.