Что, не хочешь больше ходить в церковь?

Это немало потрясло меня. Я помнил его молодежным пастором, с тех пор он вырос до положения старшего пастора. Церковь его быстро росла, причина тому была. Люди стекались из двух других церквей, которые как раны кровоточили, поскольку любимые пасторы ушли со своих должностей — один на повышение в более крупную, а другой — со скандалом. Привлекательный и искрометный подход к проповеди у Брюса, умело приправленный музыкальным сопровождением, выигрывал на фоне всякого профессионализма. Поэтому Корнстоун стал самым популярным местом для всех последователей евангелического направления. В церкви уже велось три службы в огромном зале, а совет подумывал о строительной программе. Я подозревал, что Брюс был придушен почти насмерть.

Однако нет — по крайней мере — насмерть не был. На нашей первой встрече он сказал мне, что духовно угасает и подозревает, что большая часть его людей тоже. Его отношения с Богом растворились в нарастающих потребностях увеличивающегося прихода. «Я прихожу к выводу, что нет никакой связи между успехом моего служения и полнотой моих отношений с Богом. Более того, — самые превосходные мои проповеди рождаются в моменты откровенно нелепых падений. Я уже начинаю подозревать, что служение — это тот „шкаф“, в который я прячусь от Бога».

Он хотел возродить то рвение по Господу, которое привело его к служению изначально, но не знал как. Когда он открывал проблемы своего духовного голода другим служителям в церкви, то получал утешения типа того, что волна плодотворности, которая его несла, была доказательством Божьего благословения, и мучающие его сомнения должны быть отвергнуты. Утешения на время делали свое дело. Однако, внутренние одиночество и борьба, сопровождавшиеся постоянно нарастающими искушениями, выигрывали позиции и толкали к озлобленности и депрессии, которые он как «несун» тайно тащил домой.

Ни он, ни я не могли предположить, к чему это могло привести, но мы оба знали, что оставаться на этом пути — рискованно. При этом Брюс продолжал утверждать, что ничего кроме настоящих отношений с Богом ему не нужно, даже, если это будет ему стоить многого. Он даже попросил меня выступить перед его паствой на воскресных служениях церкви.

Одно из них только что было завершено. Лори и я попрощались с Брюсом и направлялись к автомобильной стоянке, щурясь от яркого полуденного солнца. С нами продолжали прощаться люди из церкви, также вышедшие после службы — они благодарили меня за визит. И тут я его увидел. Это, конечно, был Джон, направлявшийся к нам со стороны стоянки и озорно улыбавшийся. Мы от души обнялись. Восторг Лори по поводу этой встречи в несколько раз превосходил мою радость. Должен отметить, что я даже почувствовал себя немного неловко на своем месте.

«Что ты тут делаешь?»— задал я практически риторический вопрос. — «Стой, дай сам догадаюсь», — добавил я шутливо, — «Ты свалился с небес на эту автомобильную стоянку, а тут, оп! Вот он — я».

«Нет, все совсем не по такому закрученному сценарию. Я провел день с Дианой и Джереми. А, просматривая их газеты, заметил объявление о твоем выступлении и захотел с тобой встретиться. Они отпустили меня пару минут назад. Дела у них идут как нельзя лучше, не правда ли?»

«Даже больше, чем сказано. Я никогда не видел, чтобы верующие возрастали так быстро. Мы с радостью проходим с ними этот путь».

«Они сказали мне, что снова общаются с Джимом и его женой. Для меня большая радость — видеть, как Господь производит настоящее примирение, даже после предательства и трагедии».

«Их путь — это особая история», — вмешалась Лори. — «Но почему они не сообщили нам, что вы приедете к нам в город?»

«Они не знали об этом», — он улыбнулся, а я понял, что это значило.

Я спросил, может ли он с нами пообедать, если мы его пригласим. Но он ответил, что времени на это нет. Некто из Лос-Анджелеса должен был подъехать за ним с минуты на минуту.

«Давайте уж побеседуем тут, пока есть возможность», — сказал Джон, указывая на маленький столик под деревьями у края парковочной площадки. Мы направились к столику, а меня в это время отвлек крик дикого гуся где-то прямо над нами. Я поднял взгляд в небо и увидел целую дюжину птиц, стройным клином, направлявшуюся к югу. День стоял невероятной красоты. Оглянувшись, я увидел еще одну стаю.

«Так что ты тут делал?»— спросил Джон.

«От тебя не скроешься», — я поднял руки, изображая поражение, — «Вхожу в доверие к врагу».

«Это должно быть шутка», — засмеялся Джон. — «По крайней мере, я на это надеюсь».

«Конечно шутка. Но когда я готовился к этому событию, я спрашивал себя, чтобы ты сказал по этому поводу. Ведь есть уже такие ораторы, которые сравнивают церковные организации с египетским рабством для Израиля. Надеюсь, что ты не из этого лагеря».

«Не совсем». — Ответил Джон с улыбкой. — «Так как же возникла идея выступления?»

Я вкратце рассказал Джону о своих отношениях с Брюсом, а также о его приглашении выступить на собрании.

«И как все прошло?»— спросил он меня. «Надо бы спросить кого-либо из слушателей».