Что нельзя купить

Затем раздались шаги матери в прихожей, приглушенные голоса и, наконец, оклик:

–Оля, подойди сюда!

Предчувствие ее – что греха таить? – кольнуло. Противненькое такое предчувствие – все ее основные неприятности – впереди, то, что было – это цветочки…

Она наспех накинула халат, вышла в прихожую…

Точно. Цветочки. Точнее, корзина роскошных темно-бордовых роз, которую мать отчего-то держала немного брезгливо – на вытянутой руке. Как пойманную мышь за хвост.

–Это тебе, – сообщила Оксана несколько одеревеневшим голосом, – Может, объяснишь, от кого?

Ольга прислонилась к стенке прихожей. Пожалуй, впервые чудесные цветы не вызывали у нее ни малейшего восторга…

Слишком кичливо и дорого выглядел этот букет, чтобы еще оставались какие-то сомнения в том, кто его ей прислал…

Тем временем Оксана извлекла из корзины визитную карточку.

–Громов Игорь Анатольевич, ИЧП "Альянс"…

–Индивидуальная частная прачечная, – пробормотала Ольга. – От отмыву грязных денег.

Мать, наконец, заметила, что дочь, похоже, совсем не в восторге от презента, и смягчила тон.

–Кто этот Громов?

Ольга пожала плечами.

–Думаю, член преступной группировки. Рэкет или наркомафия… что-то в этом роде.

Слегка увядающее, но все еще красивое лицо матери сделалось пепельно-серым.

–Шутка крайне неостроумна…

–А это не шутка! – Ольга выхватила из рук матери корзину с цветами, распахнула входную дверь и, пройдя к мусоропроводу, отправила роскошные, чудесные розы прямиком в отходы.

Потом вернулась в квартиру и, зайдя в ванную комнату, начала тщательно мыть руки.

Оксана остановилась у косяка приоткрытой двери в ванную. Теперь выражение ее лица стало растерянным.

–Ты все это серьезно?

– Серьезнее некуда, – Ольга взглянула в зеркало и отметила, что тоже бледна, не считая двух алых пятен румянца на скулах.

–О господи, этого только не хватало, – выдохнула Оксана. – Где тебя угораздило с ним познакомиться?

–Я с ним не знакомилась, – безжизненным голосом ответила она, – Сам привязался.

Оксана нахмурилась.

–Но, видимо, какой-то повод ты ему все же дала так себя вести?

Ольга сухо и зло засмеялась.

–А что тебя не устраивает? Во всяком случае, за твоей дочерью ухаживает не какая-то "голь перекатная", а состоятельный господин! Директор целого ИЧП!

Оксана поджала губы, развернулась молча и ушла на кухню.

Ольга подумала, уж не звякнуть ли Рыжику?(А толку-то? Что этот слабак посоветует?)

Потом все же чуть успокоилась. Ну, прислал этот толстомордый детина цветы, что тут крамольного? Если наворованные "бабки" некуда девать, пусть развлекается…

Это же только цветочки…

…Ягодки прибыли через день.

На сей раз дверь открыла она, Ольга. И увидела стоящего на пороге накаченного молодчика с настолько короткой стрижкой, что он казался почти обритым наголо. Молодчик оскалил в улыбке золотые коронки.

–Ольга Петровна Снигирева? Это вам. От кого, – ухмылка, – Сами знаете. Распишитесь, вот тут.

Удивительно, но ей еще предъявили какой-то сомнительный квиток, на котором она поставила столь же сомнительную загогулину, не имеющую ничего общего с ее витиеватой, изящной подписью.

Правильно, ведь стоял июнь месяц, и влюбленный бандит прислал корзину черешни. Отборной, спелой… "Надо бы скормить ее рыжему. Всю. С косточками. Чтоб подавился", – зло подумала Ольга.

Но… слаба человеческая натура! Сплавить такое лакомство в мусоропровод рука у нее не поднялась.

Разумеется, и в эту корзину была вложена знакомая визитная карточка. Уж ее-то Ольга выбросила без малейших угрызений совести.

А ближе к обеду раздался телефонный звонок, и поднявшая трубку Оксана, зажав мембрану ладонью, вполголоса позвала дочь:

–Мужчина. Ты дома или…?

–Или, – буркнула Ольга, – Исключительно "или"!

…Третьим презентом явилась корзина спелых абрикосов.

–Для рэкетира у него неплохие манеры, – иронично заметила Оксана.

Ольга расхохоталась. До слез. Этот истерический смех Оксану насторожил.

–Что с тобой?

Она отсмеялась, наконец, и аккуратно вытерла уголки глаз, в которых выступили слезы.

–Разве не весело, когда тебя добросовестно покупают? При этом выплачивая столь щедрый аванс…

После чего ее снова разобрал смех и прекратился лишь тогда, когда слезы уже покатились градом и началась икота.

* * *

5.

–Босс, ну а че я должен был делать? – скулил "Груздь", – На лестнице его, что ли, конкретно оставить? Эта дрянь мне дверь открыла, а цепочки не сняла… Я ей, типа, вот, киска, это тебе типа презент… а она – это, мол, типа, не ко мне и пошел, мол, к хозяину и, типа, ни фига мне от него не надо, надо типа чтоб только отвязался…

Дальше он слушать не стал. Просто отделал "Груздя" – да так, что тот самостоятельно подняться не мог (братва ему после этой экзекуции доктора вызвала).

Вот он, ешь твою мать, браслетик золотой… И что б вы думали? Дрянь его просто… швырнула. Швырнула на лестничную площадку.

Вот так его, "Громобоя", эта тварь опустила. Перед всей братвой! За все хорошее, а? За то, что кровно заработанные "бабки" на нее тратил, цветы присылал, лакомства… И вот так опустить его, "Громобоя"!