Что нового, киска?

– Ну, ладно, ладно. – Сэм шутливо поднял руки вверх, показывая, что сдается. Но не удержался и прибавил: – Так что вы собираетесь обсудить? Его главное достоинство?

– Ха-ха! Очень смешно, – закатила глаза Вивьен. – Ты иногда ведешь себя, как ребенок. А между тем все это не имеет ко мне никакого отношения. Я, слава богу, теперь обручена.

– А, ну да. Хотя что-то незаметно, что это обязательство тебя останавливает, – скептически ухмыльнулся Сэм.

Вивьен укоризненно погрозила ему пальцем.

– Не возводи на меня напраслину. Я побежала, позвони мне.

Она собрала свои ценности – сумочку от Шанель, мобильный телефон, шарф от Гермеса и зонтик от Малберри, – чмокнула Сэма в обе щеки и с видом освободившейся из заключения узницы рванулась к выходу из надоевшего паба, постукивая шпильками по синтетическому ковровому покрытию и выбивая искорки статического электричества. Сэм видел, как она нырнула в такси и машина растворилась в густом потоке лондонского движения. Оставшись в унылом одиночестве, Сэм посмотрел на свой пустой стакан. Может, заказать еще? Если да, он напьется второй раз за три дня. Сэм задумался. Хозяйка паба смотрела на него, многозначительно пожевывая соломинку. В самом деле, какого черта! Он поднялся и медленно пошел к стойке бара.

ГЛАВА 27

Просто возьми мои губы и руки;
Просто скажи – и они твои.
Ты улыбнись и возьми навеки
Сердце, полное чистой любви.

Огромная стереосистема с двумя колонками во всю мегаваттную мощь орала лучшие песни Тома Джонса, а Дилайла на все лады скакала, плясала и вальсировала по просторной квартире Чарли. Она подпевала и вращала бедрами, затянутыми в когда-то небесно-голубые леггинсы из «Маркса и Спенсера«, которые от многочисленных стирок стали уныло-серыми. И улыбалась она, как Чеширский Кот. Что ж, белье у нее, конечно, не от «Келвина Кляйна», зато наличествуют все прочие элементы мечты о красивой жизни – шикарная квартира и великолепный мужчина. Как же ей хорошо!

Распевая во весь голос, Дилайла заглушила даже самого Тома Джонса, от вокала которого напольные вазы дрожали и резонировали. Наконец пластинка кончилась, и обессиленная, задохнувшаяся Дилайла рухнула на огромную софу цвета слоновой кости и принялась слизывать пену со своего капуччино. За сутки, прожитые у Чарли, она изменила многолетней привычке пить растворимый черный кофе и перешла на маленькие чашечки пенистого напитка с молоком. Почувствовав, что восстанавливается нормальное сердцебиение, Дилайла откинулась на спинку софы и принялась рассматривать свое новое жилище: три огромных, до пола, окна, через которые видно небо над Лондоном; светлый паркетный пол, такой блестящий, что в нем можно любоваться собственным отражением; стеклянный обеденный стол, такой огромный, что за ним запросто усядется целая футбольная команда. Но главное – много свободного места. Десятки метров. Дилайла хмыкнула, не веря своим глазам. Просто в голове не укладывается. Словно она в пятизвездочном отеле. Нет, она никогда не жила в таком отеле, но однажды заходила туда в туалет, и даже это было потрясающе: мраморный пол, стопки пушистых полотенец (не бывших в употреблении и застиранных вафельных, которые обычно висят на крючочках) и одноразовые кусочки мыла с названием отеля на упаковке. Конечно, Дилайла в тот раз позаимствовала несколько кусочков, а еще пепельницу и пригоршню леденцов из китайской вазочки в фойе. Все берут, почему бы и ей не взять?

А теперь у нее есть свой пятизвездочный пентхауз, правда, с небольшой оговоркой. И нужно в нем обосноваться. Даже если придется сменить любимый «Нескафе» на пенистый напиток из кофеварки-капуччино. Дилайла улыбнулась и блаженно закрыла глаза. Если бы она была кошкой, она бы сейчас замурлыкала.

На входной двери щелкнул замок. Не открывая глаз, Дилайла внутренне съежилась и притворилась спящей. Если повезет, Чарли наклонится к ней и поцелует.

– Кто вы такая?

Дилайла прищурилась. Это был не Чарли. И вообще не мужчина. Это женщина лет шестидесяти, а в руках у нее две сумки с надписью «Харви Николс» и собачка породы чихуахуа. Дилайла быстро села, мысли о поцелуях тут же испарились при виде изумленных глаз пришедшей.

И тут Дилайла вспомнила, что Чарли говорил про женщину, которая приходит убирать квартиру. Правда, эта женщина не очень-то была похожа на прислугу. Дилайла ожидала увидеть на ней фартук и резиновые перчатки, а не коричневый безупречный костюм и две нитки жемчуга. Впрочем, кто знает, как у них принято, в этом Лондоне?

– А, привет! Меня зовут Дилайла, – выпалила она, вскакивая с софы и протягивая женщине руку. Та не обратила на этот жест никакого внимания. Дилайла почувствовала себя неуютно в своем наряде.

– Вы, конечно, знаете, где лежит все, что нужно для уборки. – Она пыталась придать голосу начальственные нотки. На самом деле она вся превратилась в комок нервов. Обычно она выполняла распоряжения, а не отдавала их.

– Простите? – переспросила женщина. – Что вы сказали?