Что остается от небес

– Граф приезжал ко мне, – нежная ладонь легла на его пальцы. – Мне так жаль, Себастьян.

Девлин откинул голову, уставившись в побеленный потолок.

– Не стану отрицать, это ошарашивает, и сильно: узнать, что ты вовсе не тот, кем себя считал, но… 

– О, нет, – пододвинувшись, Кэт взяла его руку в свои. – Ты по-прежнему тот, кем был всю жизнь: Себастьян Сен-Сир, виконт Девлин. И однажды станешь графом Гендоном.

– Не думаю, – ровно ответил он.

– Что ты хочешь сказать? Ты же не… О Боже, Себастьян… Ты ведь не уедешь?

– Я размышлял об этом.

– Ты не можешь так поступить с Гендоном.

Себастьян перевел взгляд на лицо собеседницы:

– Да неужели?

– Он любит тебя…

Девлин пренебрежительно отмахнулся свободной рукой.

– Любит, – упорствовала Кэт, – и ты знаешь, что это правда. Не думаю, что граф хотел полюбить чужого ребенка. Но многие ли из нас властны над своими чувствами?

Себастьян молча смотрел на нее, и актриса повторила:

– Ты знаешь, что это правда. За минувшие восемнадцать лет Гендон в любой момент мог все открыть. Он не сделал этого ради твоего же блага, понимая, как это отразится на тебе.

– Как это отразится на мне? – эхом отозвался Себастьян. – А как его вранье отразилось на мне – на нас с тобой?! Признайся граф десять месяцев назад, ты бы никогда не вышла замуж за Йейтса, а я бы никогда… – он запнулся.

Увещевательница недоуменно свела брови и тряхнула головой:

– Никогда что?

Высвободив руку, Девлин коснулся лица Кэт, провел кончиками пальцев по влажной коже. Он даже не осознавал, что она плачет и беззвучные слезы сбегают по щекам одна за другой.

Себастьяну хотелось сказать: «Уедем со мной. Я люблю тебя, ты нужна мне, как никогда прежде. Уедем в другую страну, туда, где нас не будет сковывать прошлое, где мы оба сможем быть, кем захотим». Если бы не…

Если бы девять месяцев назад актриса не дала обеты Расселу Йейтсу – обеты, которые невозможно вернуть обратно, лишь бы только заполучить свое счастье. А у него самого имеются обязательства перед Геро Джарвис и ребенком, зачатым в минуты страха перед надвигавшейся гибелью под заброшенными садами Сомерсет-хауса.

Девлин снова ощутил переворачивающий внутренности прилив отчаяния и гнева.

– Я никогда его не прощу. Никогда.

– Но ты должен, Себастьян, – Кэт поднесла его ладонь к своему лицу и прижалась губами. – Не ради Гендона, а ради себя самого.

Девлин привлек женщину ближе. Его шея стала мокрой от ее слез, пальцы запутались в таком родном водопаде темных волос. 

– Не могу, – шепнул он. – Не могу…

ГЛАВА 36

СРЕДА, 15 ИЮЛЯ 1812 ГОДА

– Милорд…

Себастьян услышал тихий оклик Жюля Калхоуна, однако проигнорировал его.

Голос сделался громче и настойчивей:

– Мило-о-орд…

Девлин приоткрыл один глаз, глянул на свежевыбритое, жизнерадостное лицо камердинера и снова смежил веки.

– Если тебе дорога жизнь, – тихонько проскрежетал он, – ты немедленно уйдешь.

– Я, конечно, могу так поступить, – имел наглость расхохотаться слуга. – Только подозреваю, что леди сама тогда поднимется наверх и вытащит вас из постели.

Открыв оба глаза, виконт застонал при виде бешено завертевшегося над кроватью балдахина.

– Леди? Что еще за леди?

– Та, которая пришла к вам и сейчас сидит в гостиной. И не спрашивайте у меня ее имя, – добавил Калхоун, когда хозяин открыл рот, намереваясь задать вопрос, – потому что дама отказалась назваться. И на ней вуаль. Причем густая. Все, что я могу сказать о гостье: молодая, русоволосая, высокая. Очень высокая. И с очень повелительными повадками.

– Черт подери, – охнул Себастьян, без труда узнавая в описании лишавшую его спокойствия дочь лорда Джарвиса.

– Вот, – камердинер втиснул в руки Девлина кружку с горячей и дурно пахнущей жидкостью, – выпейте.

– Опять твое гнусное пойло?

– Молочный чертополох, милорд. Очищает печень от воздействия яда.

– Какого яда?

– Бренди, милорд.

– Ах, от этого, – протянул Себастьян и одним напряженным усилием одолел мерзкое варево.

* * * * *

Высокая молодая дама в элегантном прогулочном платье синевато-серого цвета и спенсере [57]в тон сидела в плетеном кресле у окна гостиной. К тому времени, как Себастьян смог показаться гостье на глаза, она находилась здесь уже долгонько и даже воспользовалась возможностью почитать забытую хозяином книгу.

– «Плакальщицы», – подняла томик Геро, когда Девлин зашел в комнату. – Странный выбор.

– Епископ Прескотт читал это произведение незадолго до смерти. Я решил, что и мне стоит освежить его в памяти, – виконт прошел к присланному Мореем в гостиную подносу. – А что, мисс Джарвис, вы ни в грош не ставите правила пристойности?

Для молодой аристократки посещать дом неженатого джентльмена считалось верхом неприличия.

– Ничего подобного, – немного раздраженно возразила гостья. – Я взяла свою горничную. Она дожидается в холле.

– Я заметил. А еще эта вуаль. И, полагаю, вы приехали на извозчике.

– Естественно.

– Естественно, – потянулся к столику Девлин. – Чаю?

– Да, будьте так любезны, – Геро откинула вуаль и, взглянув виконту в лицо, прищурилась:

– Судя по вашему виду,  чай и вам не помешает.