Что остается от небес

– Вы говорили, что последствий не выявилось.

Геро отступила вправо, приподнимаясь и опускаясь в изящном глиссе[52].

– Говорила.

Два скользящих шага – и виконт оказался позади партнерши.

– Хотите убедить меня, что вовсе не ваше… – он запнулся, подбирая слово, – положение явилось предметом встречи епископа с Маккейнами?

Танцоры вновь сошлись, соприкасаясь правыми плечами.

– Мое «положение»? – Геро подняла брови в притворном недоумении. – О чем вы, милорд?

– Не стройте из себя дурочку, мисс Джарвис. Я отлично знаю, что вы вовсе не такая.

Сделав оборот в элегантном прыжке, баронская дочь уперлась мыском в пол.

– Разве тогда вы не должны знать, что не следует заводить со мной подобную беседу в столь неподходящем месте?

Толстый идиот с высоким воротничком снова зашипел на Себастьяна, и тому пришлось, скрежетнув зубами, продолжить движение.

– Не собираетесь кататься в Гайд-парке завтра утром?

– Пожалуй, нет, – ускользнула в повороте партнерша.

– В таком случае, когда мы сможем продолжить наш разговор?

– Не вижу смысла когда-либо его продолжать, – мисс Джарвис грациозно пригнулась, уходя в сторону. – Ваше предположение – если я правильно вас поняла – ошибочно.

Себастьяну пришлось снова ждать сближения, чтобы проворчать:

– А вы бы признались, окажись оно верным?

Геро обернулась, описав носком туфельки круг:

– Разумеется, нет.

Музыка стихла, и мисс Джарвис присела в глубоком реверансе вместе с остальными дамами.

– Доброго вечера, милорд, – обронила она, оставляя виконта на краю танцевальной площадки – недовольного, раздосадованного и глубоко обеспокоенного.

* * * * *

Когда Себастьян наткнулся на лорда Квиллиана, тот как раз прощался с компанией приятелей в зале клуба «Брукс», известной под названием «Иерусалимская палата»[53].

– Лорд Девлин, – поприветствовал виконта престарелый денди, выглядевший ослепительно в шелковом вечернем плаще и складной треуголке. – Если вы надумали присоединиться к облапошиванию бедного раскаявшегося грешника, то опоздали. Я решил на сегодня остановиться, пока еще не прозакладывал свои поместья.

Спутники барона разразились хором беззлобных грубоватых подшучиваний.

– Неудачный вечер за картами? – предположил виконт.

– Я бы сказал, не настолько удачный, чтобы хотелось продолжать. Этот ужасный дождь наконец-то прекратился, не так ли? – Квиллиан недоверчиво прищурился на ночное небо.

– Похоже, что так.

– Вот и славно. Прогуляетесь со мной, милорд?

– Неужели вы внезапно ощутили неодолимую тягу к моему обществу? – поинтересовался Себастьян, когда они вышли из клуба.

Барон помахивал своей эбеновой тросточкой, держа ее двумя пальцами.

– Не совсем. Однако мне любопытно узнать, как продвигается расследование убийства епископа Прескотта.

– Вот как? А почему вас интересует это дело?

– Я прекрасно понимаю, что попал в число подозреваемых, – фыркнул лорд Квиллиан. – И надеюсь услышать, что вы нацелили свое дознание на кого-нибудь другого.

– По правде говоря, наоборот.

Ладонь собеседника крепче сжала серебряный набалдашник застывшей на полувзмахе трости.

– И что сие означает?

– Что я выяснил личность таинственного жертвователя, финансировавшего строительные работы преподобного Эрншоу в церкви Святой Маргариты.

– Ах, это, – изящно описав полукруг, тросточка снова принялась покачиваться взад-вперед.

– Да, это.

Спутники некоторое время шли молча. Шаги отдавали гулким эхом по мокрой и темной улице.

– Возникает вопрос: с какой целью? – заговорил виконт.

– Кажется, действительно возникает.

Себастьян издал негромкий смешок:

– Думаю, вы знали, что сэра Нигеля закололи в церковной крипте и оставили гнить там на все эти годы.

– Знал? Не совсем так. Но у меня и впрямь имелась определенная теория.

– Вы считали, что Френсис Прескотт убил собственного брата из-за наследства? Наследства, которое он потерял после рождения племянника?

– По-моему, этот вывод возникает сам собой, – покосился на собеседника барон. – Вы не согласны?

– Если честно, не знаю.

Квиллиан хмыкнул и продолжил путь.

– Чего вы надеялись добиться? – поинтересовался Девлин.

– Полагаю, расчет очевиден. Если я прав, и гниющий труп сэра Нигеля действительно обнаружится в крипте, тогда подозрение неизбежно падет в первую очередь на священника, ответственного за решение замуровать склеп.

– На Френсиса Прескотта.

– Именно, – согласился спутник.

– И каков же был замысел? Вынудить епископа защищаться от неизбежных обвинений в братоубийстве, дабы не оставалось времени на проталкивание в парламенте законопроекта об отмене рабства?

– Что-то вроде этого.

– Не слишком ли ненадежная комбинация?

Лицо престарелого франта растянулось в скупой улыбке:

– Я ведь игрок.

– Верно, – кивнул виконт. – Только напрашивается соображение, что риск потерпеть неудачу был бы гораздо меньше, знай вы доподлинно, где лежит труп баронета.

– Не вижу, откуда я мог бы это узнать. Если только вы не предполагаете, что я собственноручно умертвил сэра Нигеля и бросил тело в крипте, – состроил гримасу вельможа. – Многообещающая версия, тут я с вами согласен.

Барон прошел несколько шагов и добавил: