Что осталось после нее

Все загоготали. Она вздрогнула. Разве у нее плохой рюкзак? Иззи кашлянула, чтобы привлечь внимание учителя. Тут кто-то кинул в нее презерватив. Он отскочил от головы и упал на пол. Иззи оглянулась на одноклассников. Стайка девчонок захихикала и отвернулась. Одна из них — подружка мальчика-ворона, который пристально смотрел на нее. Что отражалось в его глазах — презрение или жалость? Непонятно. Иззи положила документы на стол, подняла с пола упаковку с презервативом и протянула ее учителю. Тот наконец поднял глаза.

— Это вам, наверное, — сказала Иззи.

Все засмеялись.

— Что за шутки? — спросил мистер Хадсон, наморщив лоб.

— Не знаю, — ответила Иззи. — Я хотела отдать документы. Кто-то бросил его вам, а попал в меня.

Мистер Хадсон взял презерватив, бросил его в корзину и встал из-за стола.

— Ну ладно, ребята, — сказал он. — Успокойтесь и садитесь на свои места.

Он забрал у Иззи документы, просмотрел их и объявил:

— С вами будет учиться Изабелла Стоун. Прошу любить и жаловать. — Затем взглянул на Иззи: — Выбирайте себе место.

Иззи окинула взглядом класс. Где бы ей сесть? Осталась одна пустая парта в дальнем углу. Она сняла с плеча рюкзак, намереваясь пройти с краю, а не по центральному проходу между партами. Тут она поняла, что придется пройти рядом с мальчиком-вороном и его девушкой, и чуть не повернула обратно. Но это же бред! Иззи пошла вперед. На полпути она миновала сладкую парочку, но незнакомый парень поставил на подоконник ногу, загородив ей дорогу.

— Можно пройти? — натужно улыбнувшись, спросила она.

— Как тебя зовут, повтори? — спросил парень. Он был довольно симпатичным: чистая кожа, густая блондинистая челка, падающая на глаза.

— Изабелла, — дружелюбно повторила она. — Но друзья зовут меня Иззи.

— Иззи? — удивился парень. — Как Иззи Поп, типа?

— Нет, — возразила Иззи. — Его зовут Игги Поп.

— Мистер Андерсон! — прогремел учитель. — Так вы решили начать новый учебный год?

— Я просто хотел познакомиться, — загундосил парень, — вы же сами велели оказать Иззи Попу радушный прием.

В классе раздался хохот. У Иззи зачесались шея и грудь.

— Люк, хватит тупить, — сказал кто-то позади нее.

Иззи повернулась, чтобы поглядеть, кто за нее заступился. Это был мальчик-ворон.

— Пусти ее, — велел он Люку.

Девушка мальчика-ворона с недовольным видом хлопнула его по плечу, но он не обратил на нее внимания.

Люк убрал ногу и подмигнул Иззи.

— Если хочешь, покажу, что здесь и как, — предложил он, ухмыльнувшись. — Всегда рад помочь.

«Ну что ж, пока все идет неплохо, — подумала она, усаживаясь на свое место. — А ведь прошло не больше пяти минут!»

На перемене она узнала, что мальчика-ворона зовут Итан Блэк, а его девушку — Шэннон Маккензи. Иззи наблюдала за одноклассниками, пока мистер Хадсон рассказывал о сборе денег, организации выпускного и школьных выборах. Соседка Шэннон — ее звали Кристал — оглянулась на Иззи, а потом что-то сказала на ухо подружке. Обе повернулись к ней и засмеялись. Другая девушка — кажется, ее звали Николь — вопросительно посмотрела на Шэннон. Та ей что-то прошептала, и они втроем, оскалив зубы, уставились на Иззи, словно она их чем-то рассмешила.

Иззи вонзила ногти в ладони, чтобы не показать им средний палец. В каждой школе есть такие девицы, которые измываются над одноклассниками. Дураку ясно, кто в ее классе глумится над остальными. Лучше не обращать на них внимания. Хоть бы они не разведали, что ее мать сидит в тюрьме особого режима за то, что пристрелила отца. Но класс такой маленький — скрыть тайну будет непросто. Она вдруг вспомнила, как две девчонки в старой школе обзывали ее «психичкой». «Эй, у тебя пистолет остался?» — кричали они. Она кусала губы до крови, чтобы не выцарапать им глаза. Она и сейчас чувствовала во рту ее медный привкус.

Иззи потянула рукава вниз. К счастью, шрамы уже посветлели. Она поклялась, что больше ни за что не станет себя уродовать. Месяц назад она выбросила лезвия и теперь не станет нарушать обещание из-за каких-то идиоток.

Первый раз она сделала это ночью, после того как умерла бабушка. Она пошла в ванную, достала из аптечки стеклянного человечка, черноволосого брадобрея в синей рубашке, в котором хранились бритвенные лезвия покойного дедушки, вытряхнула одно, села на унитаз и сделала надрез на руке — сантиметра два-три. И тут же упала в обморок. Спустя несколько минут она очнулась на полу и зажала рану рукой, не осмеливаясь на нее взглянуть. Тогда-то она и узнала, что телесные страдания заставляют забыть о душевных, пусть и ненадолго, и что от вида собственной крови она теряет сознание. Прошло семь лет, и за это время она много раз наносила себе раны, чтобы заглушить гнев, разочарование и боль. Она научилась делать это не глядя.

Переехав к Пег и Гарри, Иззи поняла: резать себя — это безумие. А ей меньше всего хотелось съехать с катушек, как ее мать. Сойти с ума — что может быть страшнее? Надо держать себя в руках. Постараться не злиться, тогда она не сорвется.