Что оставит нам Путин? 4 сценария для России

Такой взгляд на российское далекое прошлое оказался любопытным образом преломлен в сильно недооцененной, на наш взгляд, книге Дмитрия Быкова «ЖД» – пожалуй, одной из самых интересных и самобытных попыток осмыслить структуру российского общества. Быков нарисовал трехчленное общество: лицемерные государственники-варяги, видящие в людях пушечное мясо, строительное сырье и неумолимо попирающие человеческую жизнь (чужую) во имя сверхидей, лицемерные торговцы-хазары с полем зрения, намертво ограниченным понятиями выгоды и прибыли, однако же успешно прикрывающие свою структуру ценностей «всеобщими правами человека», и, наконец, сердцевина жизни – местные-тутошние, выживающие между этих двух недобрых сил благодаря чудодейственной связи с землей и природой. Пожалуй, эвристическая сила этой картины будет поболе, чем у томов академических исследований. Писатель видит будущее в том, что «соль земли» в конце концов должна превратиться в полноценный народ (по-видимому – со своей собственной выстраданной государственной структурой и своими принципами жизни).

Возвращаясь к Милюкову, на его рассуждения можно резонно возразить, что российский характер сложился отнюдь не в Древней Руси, а в Московском царстве. Между Древней Русью и Московской Россией – провал в сотню лет, да и субстрат, из которого складывался «средний житель» Древней Руси и Московского царства, весьма различен. Возможно, конечно, в Московском царстве произошло вторичное «принижение» населения подчиненным положением по отношению к монголам. В конце концов, даже Лев Гумилев, настаивающий на том, что Москва и Сарай были в отношениях симбиоза, подчеркивает, что монголы поддерживали русских против врагов с Запада, чтобы самим «стричь и доить»: «Два века татары приходили на Русь как агенты чужой и далекой власти. Они защищали Русь от Литвы, как пастухи охраняют стада от волков, чтобы можно было их доить и стричь» («Древняя Русь и Великая Степь», т. 2. Гумилев Л. Н.). Интересно, однако, что разрозненные части Древней Руси под руководством своих вождей даже под угрозой монгольского господства не захотели идти под крыло католического мира и даже объединиться с Великим Княжеством Литовским – этнически преимущественно русским и в значительной степени православным. Гумилев полагает, что успех Москвы как собирательницы обновленной Руси объяснялся новым типом социальных отношений – отношений народа с властью, которые предлагала Москва.

«Но Москва перехватила инициативу объединения, потому что именно там скопились страстные, энергичные, неукротимые люди. От них пошли дети и внуки, которые не знали иного отечества, кроме Москвы, потому что их матери и бабушки были русскими. И они стремились не к защите своих прав, которых у них не было, а к получению обязанностей, за несение которых полагалось «государево жалованье». Тем самым, они, используя нужду государства в своих услугах, могли защищать свой идеал и не беспокоиться о своих правах: ведь если бы великий князь не заплатил вовремя жалованья, то служилые люди ушли бы добывать корма, а государь остался бы без помощников и сам бы пострадал» (там же).

Гумилев, таким образом, полагает, что российский характер сложился в Москве и сразу формировался с приоритетной ориентацией на службу власти, а не самостоятельную жизнь.

Этому типу социальных связей противостояли торговые города – Великий Новгород, Нижний Новгород, где купечество хотело само ставить такую власть, которая будет править на пользу торговой общине. Однако торговые города проиграли Москве, поставившей во главу угла единоличный интерес верховного правителя, набирающего себе на службу таких людей, какие ему угодны, и обеспечивающего их прокорм теми методами, которые посчитает нужным.

Вокруг этой схемы сложилась государственная модель России.

И именно тут лежит существенная проблема современной России – чтобы построить «хорошее» государство на капиталистических началах, нужны самостоятельные, свободные люди, каковых наше общество производить не приспособлено. И – очень важный момент – у этих людей должны быть прочные нравственные начала, которые не надо контролировать, потому что они являются частью менталитета, национального характера. В России на сегодняшний момент философские и психологические исследования констатируют полное размывание нравственного идеала – его не удается нащупать, «сгустить» из обрывков общественных настроений и мечтаний.