Что оставит нам Путин? 4 сценария для России

В США картина еще более печальная – там есть огромные слои населения, в которых функциональная неграмотность передается из поколения в поколение, плюс идет постоянная подпитка миллионами иноязычных мигрантов, усваивающих местную культуру более чем поверхностно. Вообще, характерное для наших дней перемещение десятков миллионов человек из стран «третьего мира» в более развитые значительно усугубляет проблему. Функциональная неграмотность тесно связана с речевой культурой, а люди, во взрослом возрасте переезжающие туда, где говорят на другом языке, устраивающиеся на малооплачиваемую тяжелую физическую работу, даже будучи функционально грамотными в своей языковой среде, пополняют ряды функционально неграмотных в новой стране. Как правило, их словарный запас очень ограничен, что мешает социализации. Если же такие мигранты оседают на чужбине и заводят там семью, это первейшая зона риска появления новых функционально неграмотных.

Как обстоят дела в России на общем фоне? Если верить Татьяне Жуковой, у нас проблема активно исследуется, но в закрытом режиме – данных не получить. Действительно, если ввести запрос «уровень функциональной неграмотности в России» в электронную научную библиотеку, ничего адекватного не получишь.

Может быть, данные закрыты, потому что мы уже пали так низко, что сообщать страшно?

Впрочем, и раньше, во времена СССР, с обучением тоже было отнюдь не все гладко. Помню, как преподаватель истории, заслуженный учитель и обладатель многочисленных наград, заставлял нас зазубривать апрельские тезисы Ленина. Рассказал без запинки – «пять», пропустил или заменил слово – «четыре». Весь его принцип обучения строился на том, чтобы мы заучивали тексты и чтобы «даты от зубов отскакивали». А это была одна из лучших школ Ленинграда. Конечно, не все учителя так подходили к своей работе – например, нам повезло с математиком, который давал знания, выходящие далеко за пределы школьной программы. В общем, было по-разному, – как и сейчас.

К счастью, за прошедшие 25 лет Россия успела вписаться во многие международные исследовательские программы. Данные по ним открыты, надо только немного знать английский. Так что можно не гадать на кофейной гуще о нашем уровне, а просто посмотреть в иноязычных источниках.

Массированные исследования по теме функциональной неграмотности проводит OECD (ОЭСР – Организация экономического сотрудничества и развития). Россия не является ее членом и в ближайшее время, увы, уже не станет – но в программы исследований до последнего времени была включена. Вот и в этом году исследования прошли в апреле-мае в 42 регионах России.

Программа тестирования подростков PISA (Programme for International Student Assessment, посвященная оценке успеваемости учащихся) действует с начала века. Каждые три года тестируются пятнадцатилетние школьники в десятках стран: по чтению, математике, естественным наукам, а в последнее время еще и по финансовой грамотности и умению решать проблемы. Отбор школ идет случайным образом. Тесты – на умение воспринимать информацию и использовать полученные знания: как заполнить страховую гарантию, какую мысль хотел передать читателям автор, как ту или иную схему применить к практической ситуации.

Вот, например, один из простых субтестов по чтению. Автор сообщает нам, что мы тратим за год столько же денег на покупку шоколада, сколько наше правительство тратит на помощь бедным странам. Вопрос: какое чувство хочет пробудить автор у читателя? Варианты ответа: напугать, развлечь, вызвать чувство удовлетворения, заставить почувствовать вину. Надеюсь, сообщать, какой ответ правильный, не надо.

А вот один из субтестов по математике. Хелен купила велосипед со спидометром, с помощью которого может определить, сколько она проехала и с какой средней скоростью. От дома до реки, которая расположена в четырех километрах, Хелен доехала за девять минут. Обратно она отправилась более коротким путем, преодолев три километра за шесть минут. Вычислите среднюю скорость (в километрах в час), с которой Хелен ехала до реки и обратно. Согласимся: сложной эту задачу назвать вряд ли можно.

Впервые российские школьники приняли участие в тестировании в 2000 году. И тогда, и в 2003-м результаты были более чем скромными – 2–3 место с конца среди нескольких десятков стран. Об этом много писали. Почему результаты оказались такими плохими, видимо, надо исследовать отдельно. Возможно, перевод был не лучший; возможно, детей неправильно информировали и готовили, форма представления материала была непривычной…