Что посеешь

— Наша лодка! — категорически заявил Гошка.

— Мы ее нашли! — рявкнул Прошка.

Петр Батурин долго молчал. Потом резко мотнул головой и сказал:

— Ладно! Пошли. Еще уроки надо делать.

Они проходили мимо мастерской скульптора Варенцова.

— Зайдем к Михал Михалычу, — сказал Батурин Наташе.

Наташа согласилась, и, распрощавшись с братцами и Васькой, они отправились в мастерскую.

Скульптор был там. Стоя в здоровенном чане, он лопатой перемешивал глину, вылезал из чана, присоединял к водопроводному крану резиновый шланг, поливал глину, отключал шланг, лез в чан и снова яростно месил. Увидев ребят, он вылез из чана и устало присел на табуретку.

— Пришел, — сказал он. — И кого-то привел.

— Это Наташа, — сказал Петр. — Та самая.

— Какая «та самая»? — недовольно спросил скульптор и посмотрел на Наташу.

Смотрел он на нее долго и пристально. Наташа даже смутилась.

— Забавно, — сказал Варенцов и потер ладонью лоб. — Забавно. А ведь верно очень похожа! А?

— А я что говорил, — сказал Батурин.

— Послушайте, — сказал Варенцов Наташе. — Где я вас мог видеть?

— Н-не знаю, — растерянно сказала Наташа. Обращение на «вы» совсем доконало ее.

Скульптор вдруг хлопнул себя по лбу.

— Склероз, — досадно сказал он. — Вспомнил, вспомнил! — и, очень довольный, засмеялся. И сразу резко оборвал смех. — Вспомнил, где я вас видел. Во Дворце пионеров вы танцевали. Так?

Наташа молча кивнула.

— Прелестно, надо сказать, танцевали, — очень серьезно сказал Михаил Михайлович. — Прелестно!

Наташа закраснелась.

— Вот ведь что интересно, — весело сказал скульптор. — Вроде и забыл, а где-то застряло в памяти. И лепил-то я, оказывается, все-таки вас. Этот парень вас сразу узнал. Ну, да понятно. Я вас всего один раз и видел. И видел в движении, в полете, так сказать. А он вас каждый день видит. Пожалуй, и во сне…

Михаил Михайлович ухмыльнулся и подмигнул П. Батурину. Тот сердито засопел.

— Вы молодец, — сказал скульптор Наташе. — А вот ты-то, милостивый государь… Вы нас простите, — обратился он к Наташе, — я ему должен пару слов сказать. Вы здесь пока побудьте, а мы с ним вот там поговорим.

Он взял Петра за локоть и увел в небольшую комнату, в которой стоял диванчик, покрытый клетчатым одеялом, а на полках, на письменном столе, на подоконнике и прямо на полу лежали книги, альбомы, фотографии, рисунки.

Скульптор Варенцов бесцеремонно толкнул Петра на диван и сердито заговорил:

— Она-то молодец, она работает! Потому что так танцевать, не работая над этим до седьмого пота, нельзя. И она — талант. А вот ты — пшик! Нуль без палочки — вот кто!

— Да почему? — ошеломленно спросил Батурин. — Что я сделал такого?

— То-то и оно, что ничего ты еще не сделал, а воображаешь о себе черт знает что. Думаешь, у меня есть время твои, с позволения сказать, произведения рассматривать?

— К-к-какие произведения? — одурело спросил Батурин.

— А вот какие, — скульптор Варенцов снял со стола газету.

С изумлением и ужасом П. Батурин увидел свои «лепнинки-лепешки».

— Будто не знаешь. Ваша Римма Васильевна принесла. Говорит, ты спишь и видишь, что знаменитым скульптором стал. Но сам, дескать, прийти ко мне стесняешься.

Батурин потерянно молчал. Не иначе мать учительнице отдала. Час от часу не легче!

— Он, видите ли, стесняется! Он, видите ли, хочет великим стать! А ты знаешь, — торжественно сказал он, — что ВЕЛИКИЕ, может быть, один раз в сто лет появляются?!

— Да не хочу я вовсе… великим… — забормотал Петр.

— А не великим хочешь? — Варенцов язвительно захохотал. — Таким, как я, хочешь? Середнячком, каких — хоть пруд пруди, хочешь?

— И таким… не хочу, — уныло сказал Петр.

— Ах! И таким не хочешь? — возмущенно спросил скульптор.

— Да что вы хотите от меня? — чуть не плача, взмолился Петр. — Да пропади они пропадом, эти… — он вскочил с дивана, подбежал к столу, схватил несколько своих жалких изделий, смял их и выбросил в форточку.

— Ты что, барбос, делаешь?! — удивился Варенцов.

Он схватил Петра за плечи и силой усадил на диван. И вдруг сам как-то сразу обмяк, лицо стало спокойным и грустным. Он сел рядом с Петром и обнял его.

— Не знаю, не знаю, выйдет ли из тебя художник, — задумчиво сказал он. — За одно хватаешься, за другое… Увидел тогда мою работу — и свои фигурки тогда на свет божий вытащил. А так ведь и не вспомнил бы. Верно?

Петр вздохнул. Чего уж там. Все так.

— Может, ты думаешь, что труд мой легок? Одни победы? Как бы не так! Ни сна, ни покоя. Это тебе не у станочка современного стоять: нажал кнопку, и пошла машина…

И тут Петр Батурин разозлился.

— Это вы зря! — сердито сказал он. — Вы когда-нибудь «у станочка» стояли? У меня батя всю жизнь стоит и его… его… профессором называют. «Нажал кнопку»… Ого! Там столько знать надо! А вы…

Варенцов удивленно посмотрел на него.

— Это-то ты мо-ло-дец, — с расстановкой сказал он и даже языком прищелкнул. — Эт-то мне нравится.

В дверь заглянула Наташа.

— Идите-ка, идите сюда, — позвал ее скульптор.