Что приносит тьма (ЛП)

– Последние восемь лет Наполеон прилагает настойчивые усилия по розыску королевских драгоценностей. Он воспринимает их потерю как удар по чести Франции, причем до такой степени значительный, что возвращение сокровищ стало для Бонапарта навязчивой идеей. А diamant bleu de la Couronne– самый ценный из пропавшего. Вот почему император принял решение захватить Брауншвейгское герцогство и разграбить дворец – он был убежден, что «Голубой француз» отыщется там. И впал в ярость, когда алмаз не нашли.

– Получается, Наполеон знал, что революционное правительство подкупило Карла Вильгельма?

– Сомневаюсь, откроется ли миру когда-нибудь правда о событиях в Вальми в 1792 году. Но слухи ходили… Не забывайте, Наполеон и сам боевой генерал. Поговаривают, он считает подкуп единственным резонным объяснением произошедшему. Все, что мне известно: император каким-то образом проведал о наличии у Эйслера крупного голубого бриллианта на продажу.

– Вам это известно доподлинно?

Банкир кивнул.

– В прошлую субботу утром к торговцу приходил один из французских агентов.

– Кто? – вскинулся Девлин. – Кто это был?

– Эйслер не хотел говорить. По понятным причинам он сильно разнервничался. Когда дело касается разыскиваемых сокровищ французской короны, Наполеон проявляет себя абсолютно… – Хоуп поколебался, будто подбирая подходящее слово, и остановился на: – Неудержимым.

– Если не сказать беспощадным, – заметил Себастьян. – Так почему не пойти навстречу и не продать камень ему?

В груди банкира зарокотал низкий смешок.

– У императора скверная репутация в отношении оплаты за сделанные приобретения. Вы слышали, что именно Эйслер предоставил бриллиантовое колье, которое Бонапарт преподнес императрице Марии-Луизе в качестве свадебного подарка?

– Слышал.

– Окончательный расчет так и не состоялся. Эйслер потерял на сделке целое состояние. Отношение Наполеона таково: честь обслуживать его высокодостойную особу уже сама по себе достаточная награда.

– Это отношение, увы, роднит его с принцем-регентом, – сухо отметил виконт.

– Точно. Но те, кто продает драгоценности Принни, давно усвоили, что оплату следует требовать вперед и наличными.

– Почему не потребовать того же от французского императора?

– Потому что посланцы Георга, как правило, не убивают несговорчивых торговцев и не похищают их товар. А наполеоновские – наоборот.

– Полагаете, именно так и произошло с Эйслером?

Хоуп бросил вокруг себя еще один быстрый взгляд.

– Разве это не логично?

– Так вы говорите, бриллиант пропал?

Черты банкира исказились судорогой беспокойства.

– Да, пропал.

Себастьян всмотрелся в подвижное, выразительное лицо собеседника.

– Кому, кроме вас, было известно, что камень у Эйслера?

– Сложно сказать наверняка. Людям свойственно болтать. Очевидно, кто-то проговорился, иначе зачем французский агент явился бы к торговцу?

– Этот агент знал, кто истинный владелец камня?

– Нет. Откуда? Если только сам Эйслер не сообщил ему.

– А вы уверены, что он не сообщил?

Банкир на мгновение смешался.

– Но с какой стати?

– Возможно, в попытке спасти свою жизнь?

Хоуп закусил нижнюю губу, с невзрачного лица сбежали все краски.

– Если это посланец Наполеона застрелил Эйслера и забрал алмаз, у французов теперь нет никаких причин преследовать вас, – сжалился над банкиром Девлин.

– Да, но что, если у французов камня нет? Что, если кто-то другой прикончил торговца и украл драгоценность? Или если Эйслера убили по какой-то совершенно иной причине, и бриллиант теперь у Самуэля Перлмана?

– Известно ли Перлману, что его дядя занимался продажей алмаза по вашему поручению?

– Разумеется, известно. Я сразу же заявил иск об истребовании его стоимости из имущества покойного.

– Наследник отказывается платить?

Банкир яростно задвигал губами. 

– Пытается отказаться. – Он насупился через галерею туда, где рабочие меняли стекло, затем придвинулся ближе и негромко спросил: – Как по-вашему, бриллиантом завладели французы?

– Если честно, очень вряд ли.

Хоуп, похоже, удивился.

– Почему вы так уверены?

– Потому что мне кажется, они по-прежнему его ищут.

ГЛАВА 35

Самуэль Перлман смотрел крикетный матч на площадке возле Слоун-сквер, когда Девлин подошел к нему.

Покосившись на виконта, щеголь с преувеличенным раздражением выдохнул:

– Эти встречи становятся утомительными, не находите?

– Для нас обоих, – поддакнул Себастьян, останавливаясь рядом и устремляя взгляд на бэтсмена. – Позвольте вам намекнуть: когда речь заходит об убийстве, лгать – не лучшая идея. Это, как правило, создает у окружающих впечатление, будто вам есть что скрывать. Вину, например.

Перлман расхохотался.

– Вы что же, до сих пор полагаете, будто я причастен к смерти дяди?