Что происходит после смерти

В ту самую ночь Клара тайно покинула дом и приготовилась встретиться со мной и моими братьями в Церкви Ангелов. Перед алтарем в присутствии монахов она дала обет служения Христу и сменила свои прекрасные одежды на холщовое платье и сандалии, и это отныне стало ее единственным одеянием. Она больше не вернулась в дом отца и провела всю свою жизнь в полной бедности за стенами монастыря вместе с другими женщинами, которые, подобно ей, решили посвятить себя служению Богу. Но именно ее, Клару Ассизскую, мир запомнил как одну из чистейших душ, которые когда-либо жили на третьей планете Соляриса.

В течение следующих пятнадцати лет я нес знамя моей веры всюду, где бывал. Наша небольшая группа росла, подобно семенам, посаженным в плодородную почву, распространившись затем во всех уголках мира. Несмотря на то, что одним из главных правил нашего братства было отречение от материального богатства и жизнь на пожертвования и подаяния, тысячи молодых мужчин из разных социальных слоев пополняли наши ряды.

Моя преданность учению Христа с годами возросла еще больше. Его великое смирение и принятие божественной воли были самыми ценными уроками, которые я усвоил на Терре. У него я научился тому, что мы не должны позволять нашему телу доминировать над нашим духом, и не важно, какой долгой нам может показаться жизнь, проведенная на Земле, — она не более песчинки по сравнению с вечностью души. Вот почему Иисус был в состоянии противостоять таким ужасным искушениям. Он знал, что они длятся мгновение, и боль столь же иллюзорна, как и удовольствие. Добившись контроля над материей, он обрел над ней власть. Все чудеса, которые он совершал, были естественными, потому что он знал космос и его законы.

Как только я понял это, я погрузился в изучение природы. Солнце и луна, земля и небо, реки и моря — все это было для меня проявлением Бога-Творца. Все они были моими братьями и сестрами, потому что Терра была частью объединенной и уникальной силы. Когда эта концепция Вселенского Единства озарила меня, я смог совершать те же трансформации, что и Иисус. Мой дух настолько отождествился с ним, что на моих руках и ногах начали появляться стигматы — знаки его мученичества.

Для братьев стигматы были признаком моей святости, но в действительности они были лишь результатом моего полного отождествления себя с Иисусом..

Моя жизнь на Терре в качестве Франциска Ассизского была самой счастливой и совершенной из всех моих существований. Вердигрис всегда была со мной в душе, несмотря на физическую разлуку.

Конец моей жизни пришел неожиданно — так гаснет пламя свечи. Отпустив, наконец, ярмо жизни, я поблагодарил Космическую Сверхдушу за дар этой последней преходящей жизни и жизни грядущей, вечной. Исполненный безмятежного счастья, я попросил братьев отнести меня в женский монастырь Клары. Когда мы снова оказались лицом к лицу, ее глаза, полные света, приняли меня в безмерность своей вечной любви.

— Мы одолели! — прошептала моя душа.

— Во имя Иисуса, — ответила она.

Глава 10 Соединение

Настолько ничтожно понятие времени в сравнении с вечностью духа, что хотя я покинул Терру на двадцать семь лет раньше Вердигрис, мы предстали перед Джеремией и Джеубом в одно и то же время.

Радость, исходившая от наших возлюбленных гидов, была даже больше, чем наша собственная.

— Как долго пришлось вам ждать и сколько жизней пришлось прожить, прежде чем вы встретились на пороге вечности! — воскликнул Джеремия.

— Я понимаю, что это было необходимо, — сказал я, исполненный безмятежного спокойствия. — Я должен был многому научиться и пройти через серьезное очищение, прежде чем найти истину.

— Что же такое истина? — спросил Джеуб, вокруг которого мягко мерцала сияющая аура.

— Соединение всех вещей, — ответил я. — Есть лишь одна истина, но у нее множество проявлений.

— Известно ли тебе, кто ты такой? — спросил Джеремия.

— Я душа Вселенной, атом, из которого все сотворено, — ответил я.

— Кто такая Вердигрис? — спросил Джеуб.

— Я есть Вердигрис, — сказал я.

— Где она находилась все эти тысячелетия? — спросили гиды.

— Она всегда была со мной, — ответил я. — Но я так слился с материей, что не в состоянии был воспринимать ее. Только в Ассизи я, наконец, смог узнать ее. Но для этого Вердигрис должна была отделиться от меня. Только через эту разлуку я сумел воспринять ее сущность.

— Наконец-то Свет в тебе, — воскликнули гиды. — Наконец, ты — Единое Целое!

Все великолепные цвета радуги, создававшие амфитеатр, в котором мы находились, слились вместе в ослепительную вспышку неотразимого белого света. Я почувствовал, что меня затягивает в центр этого Света, и внезапно я оказался этим Светом. Мой дух расширился в бесконечную волну неописуемой любви и в то же самое время сжался в ядро атома, который лежит в основе Вселенной. На какое-то мгновение я почувствовал, как Вердигрис пульсирует во мне, прежде чем наши души слились навечно. Восхитительное, нескончаемое блаженство затопило все мое существо.