Что происходит в тишине

Теперь все приходилось начинать заново, но это не пугало капитана, напротив-он с еще большим рвением готов был взяться за работу. Он никогда еще не чувствовал себя более бодрым и деятельным.

Капитан решил было тотчас же приняться за работу, но вспомнил, что еще не завтракал. Есть не хотелось, но он все же поспешил в столовую, чтобы не нарушать своего обычного распорядка дня.

Возвращаясь к себе, капитан увидел вдалеке женскую фигуру, идущую ему навстречу. Сердце подсказало ему, что это Наташа. Заметив его, она, казалось, хотела было перейти на другую сторону улицы, но Астахов ускорил шаги и окликнул девушку.

Наташа остановилась и холодно поздоровалась.

- Что у вас такой кислый вид?-весело спросил капитан.-К тому же такие воспаленные глаза, будто вы плакали.

Кедрова усмехнулась:

- Не имею обыкновения плакать, товарищ капитан. Да и отчего плакать? А вы всё подшучиваете надо мной.

- Ну что вы, Наташа! Никогда не позволю себе этого ни над кем, тем более над вами...

Девушка удивленно посмотрела на него и спросила:

- Разве я для вас составляю какое-нибудь исключение?

Астахов смутился.

- Да, - негромко сказал он. - Составляете... Наташа вдруг заторопилась:

- Я очень спешу, товарищ капитан. Работы сегодня много...

- Ну, у вас вечно много работы! - засмеялся Астахов. - Вот возьмите-ка лучше вашу пленку. Как видите, проявлена она по всем правилам. Все негативы контрастные.

Наташа протянула руку за пленкой и впервые улыбнулась:

- Вот за это спасибо! А то мне за нее уже досталось от полковника. Ну, я пойду, товарищ капитан!

Она крепко пожала руку Астахову и поспешила в штаб.

Астахов с новой энергией взялся за работу. Он снова принялся рассматривать раскодированную шифрограмму, но ее короткий текст, так же как и прежде, не объяснил ему, о чем идет речь. Он не допускал возможности условного смысла этих слов, ибо их тогда незачем было передавать кодом. Но что означает это "усилие"?

Отложив в сторону шифрограмму, капитан попытался подвести итог достигнутому за эти дни, и он оказался не таким уж жалким, как представлялось Астахову вначале. Круг, в котором было порочное звено, все более суживался. Если еще совсем недавно его площадь лежала где-то в пределах штаба армии, то теперь она сократилась до пределов штаба инженерных войск, а сегодня уже ограничилась штабной землянкой. Известно стало и время фотографирования карты: оно было в пределах всего лишь нескольких секунд, в течение которых карта лежала на чертежном столе после ее подписания. Но как и кто мог ее сфотографировать?

На мгновение закралось подозрение: не в землянке ли дело? Ведь штаб инженерных войск размещен в помещении, которое раньше занимал штаб фашистского полка. Но он тут же отверг эту мысль, так как вспомнил, что сам тщательно обследовал эту землянку вместе со старшим помощником Белова еще до размещения в ней штаба инженерных войск. Нужно было, значит, искать разгадку в чем-то другом...

Капитан знал, что раскрытием секрета немецкой информации занимается не только он один. Над этим работали все старшие офицеры отдела генерала Погодина. Среди них были люди значительно опытнее его, молодого офицера, однако это не мешало капитану считать себя главным лицом, от которого зависел успех или неуспех дела.

Эта убежденность побуждала Астахова к самой энергичной деятельности, и он жил теперь только одной мыслью - найти источник немецкой информации.

В этом желании не было ничего эгоистичного. Он просто страстно желал помочь командованию сохранить тайну готовящейся операции, помочь выиграть эту операцию.

Чертежный столик

Утром следующего дня капитан Астахов пришел в штаб инженерных войск с намерением самым тщательным образом осмотреть чертежный стол Кедровой. В штабе было оживленно. Полковник Белов, обычно работавший в своей землянке, сидел за столом старшего помощника. Остальные офицеры тоже были в сборе и усердно рылись в пухлых делах и справочниках. Кедрова за высоким чертежным столом переписывала какой-то график.

- Что это у вас сегодня с самого утра такое оживление? - поздоровавшись, спросил Астахов полковника.- Ведь вы же привыкли ночами работать.

- На фронте затишье, - отвечал полковник, - велено боевой подготовкой заниматься. Вот составляем план-программу. Но вы-то, конечно, знаете, в чем дело?-добавил он, понизив голос.

Да, капитан знал, в чем дело. Он знал, что с утра уже качалась подготовка к новой крупной операции фронтового масштаба, но штабам было категорически запрещено говорить об этом. С этого дня не разрешалась телефонная, телеграфная и радиосвязь с войсками по оперативным вопросам. Большинство телефонов, связывающих отделы армии с корпусами и дивизиями, также было выключено. Запрещалось пользоваться рациями. Разговаривать с войсками позволялось только по вопросам боевой подготовки. Необходимо было создать у противника впечатление перехода армии к длительной обороне.