Что произошло 22 июня 1941 года?(с иллюстрациями)

Ладно, тот провал списали на слабость Советской власти. Мол, поляки еще не понимали тех льгот и преференций, что несет «простому народу» народная власть, еще были в угаре установления своего Польского государства. И вообще, это были «белополяки», а до настоящих, пролетарских поляков Красная Армия так и не добралась — посему и военная катастрофа. А вот если бы дошли до пролетарского города Лодзь — то красноармейцы немедленно были бы встречены кисельными реками с молочными берегами. Так успокаивали себя проигравшие с треском эту войну Тухачевский со товарищи, наркомвоенмор Троцкий и все интернационал-большевистское руководство СССР. И, успокоив себя, продолжили совершенствовать планы классовой войны будущего.

На протяжении двух десятков лет советская военная доктрина упорно вбивала в мозги своих офицеров и солдат: будущая война будет войной классов, будущая война будет войной пролетариата, вооруженного марксизмом, с буржуазно-империалистическими хищниками, с их прогнившими «демократическими» ценностями. Наше дело — донести знамя освобождения до народных масс, дальше народные массы сами свергнут своих кровопийц.

Второй (и уже гораздо более серьезный) провал доктрина установления всемирной пролетарской республики потерпела в Испании в конце тридцатых годов. Причем с изрядным грохотом. Националистическая идеология мятежников, опирающаяся на традиционные базовые этно-социальные и этно-конфессиональные ценности, оказалась жизнеспособнее идеологии пролетарского дела и мировой революции и смогла принести им победу — впервые заставив советское руководство всерьез задуматься об опасной неустойчивости идеологического базиса «первого в мире пролетарского государства».

И хотя желающих оправдать наше поражение в Испанской войне и тут нашлось с лихвой — далеко, испанские коммунисты недостаточно боевиты, массы темны и безнадежно погрязли в католицизме и еще много всего разного — но у Сталина уже зародилось естественное недоверие к военачальникам, продолжающим тупо держаться за уже безнадежно дискредитировавшую себя доктрину.

Но ведь на идее грядущего торжества мировой революции строилась вся советская идеологическая работа! И ладно бы только идеология — на ней базировалась наша военная доктрина! А раз базовая идея этой доктрины очевидно обанкротилась — стало быть, фальшивы и безнадежно оторваны от жизни и концепции, заложенные в соответствующие военные планы.

Иными словами — предстоящая война будет не такой, какой ее запланировали интернационал-большевистские теоретики из черты оседлости, волею злого рока вдруг в одночасье ставшие вождями России. Война будет другой — она будет не войной классов, а войной наций, которые станут сражаться за алтари и очаги, а не за мифические классовые интересы. К такой войне Красная Армия в 1939 году оказалась катастрофически не готова…

Мы готовились воевать «малой кровью и на чужой земле» — почему? Потому что Красная Армия (по мысли Л.Д.Троцкого и его единомышленников, долгое время заправлявших советскими Вооруженными Силами) должна была нести освобождение угнетенным классовым братьям в Европе и Азии, истребляя при этом классовых врагов, в кои чохом были зачислены буржуазная интеллигенция — врачи и учителя, а также священники, юристы, художники и писатели. Короче, все, кто не долбил кайлом уголь в шахтах или гранит в карьерах, при том, что сами интернационал-большевики (ленинское окружение, первые руководители Советской России) никогда в жизни не то что лопатой — ножницами не работали! Весь этот хоровод смертей Троцкий, Бухарин, Каменев, Зиновьев и прочие вожди помельче планировали учинить ради счастья наших зарубежных классовых братьев.

Классовые же братья получать освобождение из наших рук, очевидно, не торопились. Ни в Испании, ни, позже, в Финляндии. Вместо легкой прогулки под гул восторженной толпы Красная Армия в Суоми столкнулась с отчаянно-яростным сопротивлением простых финских ребят, одетых в военную форму.

Следовательно — сама идея «нести революцию на штыках Красной Армии» оказалась порочна и бесперспективна и ее следовало незамедлительно задвинуть в самый дальний ящик самого дальнего шкафа, а на рабочие столы Генерального штаба положить какую-нибудь другую доктрину. Которая будет отражать изменившиеся коренным образом политические реалии, возникшие в это время в Европе.

Ведь в сорок первом году врагом Советского Союза становились не безликие империалисты и даже не буржуазные Франция и Англия, чьи корабли и самолеты привычно изучались зенитчиками и комендорами береговых батарей все эти двадцать лет в качестве возможных целей. В сорок первом году в качестве врага РККА получала германский вермахт, самую мощную армию Европы, спаянную железной дисциплиной и исповедующую национал-социалистическую идею — как выяснилось, значительно более привлекательную для народа, нежели марксистские идеи.