Что рассказал убитый

Почему так бывает: человек ложится спать с желанием крепко, много и долго поспать. Отоспаться наконец-то за длинную и тяжелую рабочую неделю. И, как назло, что-то случается. То в час ночи телефон зазвонит — мол, извините, ошиблись номером, или неожиданно за стенкой у очень тихого соседа громко-громко на минутку заорет телевизор, или еще нечто подобное. И все! Сна нет! Ты лежишь, мучаешься, сокрушаешься и наконец засыпаешь, погружаясь в сонную нирвану со сладкими мыслями-мечтой: «Сплю до десяти… Суббота, имею право… а там хоть трава не расти… все… засыпаю». И действительно засыпаешь и спишь… спишь… Сны приятные… И так до семи утра, когда раздается звонок проклятущего будильника, который ты — вот точно выключал! — но он все равно сработал. И все! Сон опять нарушен. Ты ворочаешься еще полчаса и встаешь злой, как… разбитый, как… и вялый, сдавшийся обстоятельствам, но с тайной мыслью, что уж следующую-то ночь…

Доктор Огурцов полежал и потихоньку — чтоб супругу не потревожить! — прошел на кухню, поставил чайник и приготовил кофе. Иногда он вместо излюбленного своего чая по утрам пил и кофе, правда, редко. Взяв кружку с горячим черным напитком, Огурцов подошел к окну и отдернул штору. Внизу, напротив окна, он увидел Перцева, чему не то что удивился, а прямо-таки изумился, ибо доктор Перцев славился как большой специалист по части сна. Он умел это делать в любом месте и в любых количествах — в смысле спать по десять-двенадцать и более часов… Тот, увидев приоткрывшуюся шторку, сразу же обрадованно замахал руками и пальцами показал, что идет к Огурцову, изобразив на морде вопрос: а можно ли?

Уже через минуту он осторожно поскребся в дверь, и Огурцов ее тихонько приоткрыл. Перчик на цыпочках прошел на кухню и молча взял протянутую кружку.

— Ты чего это? — увидев содержимое кружки, спросил Перцев. — На кофе переключился? С каких это пор?

— С тебя дурной пример беру. Не нравится — поставь на место. А ты чего приперся в такую рань? Наталья наконец-то выставила?

Однако тот не ответил, а попивая из кружки, лишь молча посматривал на Огурцова.

— Давай уж, говори! — не вытерпел тот. — Ведь вижу, что чего-то хочешь?

— Да у меня такое дело! — слегка смущенно сказал Перчик. — Ты вроде вчера говорил, что с семьей на речку едешь? — И, увидев утвердительный кивок Огурцова, попросил: — А может, отложишь, а? Сегодня приезжает мой школьный друг: жена, дочь и вселяются в квартиру…

— …В ту, которая на втором этаже, что ли, в двушку? Пустую?

— Ага. Он после школы поступил в Новосибирский институт железнодорожников… или как он там теперь называется? Несколько лет работал там же, а вот теперь решил на родину вернуться. Ему квартиру и предоставили — она ж муниципальная.

Огурцов кивнул головой — как же, знаю, живали и мы в тех пенатах по приезде.

— А что, квартирка небольшая, но главное ее достоинство — теплая. А трудиться он где будет?

— По-моему, его куда-то в депо принимают. Может, даже и замом начальника. А жена у него учительница литературы и русского языка. Дочери семь лет. Так как?

— Да, конечно! Какой вопрос? Только если до обеда приедут, максимум до двух часов, а потом отбываем на речку. А то в прошлые выходные собирались — не получилось, так что сегодня — обязательно надо ехать.

— Ну, мы, само собой, до двух часов успеем, они уже подъезжать должны.

— Так! — раздалось из коридора, и, завязывая поясок халата, в кухню вошла супруга Огурцова, Нина Алексеевна. — Мало того, что этот тип, — и она ткнула рукой в сторону мужа, — не дал спать, так еще и Проперченный заявился. Что задумали, колитесь?

— Да, Алексеевна, я твоего попросил… — И он рассказал ей о приезде нового соседа.

— Ну, все ясно! Я так и думала: Перенести… обмыть переезд… поговорить, познакомиться… добавить…

— Ну Нин, ну помочь же надо, — ляпнул Огурцов. — На крайний случай, завтра с утра на речку поедем…

— Это ты сыну объясни! Он уже все свои кораблики приготовил! — И, повернувшись к выходу, коротко бросила: — Алкаши!

Огурцов, почесав затылок, сказал:

— Вот видишь? Лучше уж сразу поищи другого, а то…